Милосердие и жестокость (Борис Мединский)

"Знание, выросшее из абстрактного мышления, изгнало человека из рая, в котором он, бездумно следуя своим инстинктам, мог делать все, чего ему хотелось. Происходящее из этого мышления вопрошающее экспериментирование с окружающим миром подарило человеку его первые орудия: огонь и камень, зажатый в руке. И он сразу же употребил их для того, чтобы убивать и жарить своих собратьев".
Конрад Лоренц

"Убить человека или животное — это одно и то же ."
Маркиз де Сад

"Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят! "
Христос

Я сел за этот текст после того, как в третий раз наткнулся на статью "Способность человека убивать человека", которая давно бродит по просторам интернета. Почитайте её, она интересно написана. Посвящена она исследованиям американских учёных, которые исследовали своих доблестных военных. "Суть американских исследований человека в том, что сама биология, сами инстинкты запрещают человеку убивать человека" - о как! И вот ещё интересное открытие - "Американские психологи Свенг и Маршан, работавшие по заказу Пентагона, выяснили, что если боевое подразделение ведет непрерывно боевые действия в течение 60 дней, то 98% личного состава сходят с ума. Кем же являются оставшиеся 2%, которые в ходе боевых столкновений и есть главная боевая сила подразделения, ее герои? Психологи четко и аргументировано показывают, что эти 2% — психопаты. У этих 2% и до призыва в армию были серьезные проблемы с психикой.." Ну, американские учёные не могли ошибаться. Значит, через два месяца Сталинградской Битвы (а она была с 17 июля 1942 г. по 2 февраля 1943 г., т.е. более полугода!) наши солдаты из пополнения встречали не закалённых в боях ветеранов, а небоеспособных сумасшедших идиотов. Как только победили? Или красноармейцы изначально были поголовно психопатами и потому сохраняли боеспособность? Держу пари, что часть наших граждан в это охотно поверят. И звучит красиво - "красная армия - армия психопатов"... Да бог с ними, с красноармейцами, «цивилизованных» европейцев - немцев, венгров, итальянцев и других - мы под Сталинградом взяли около ста тысяч пленными (цифры порой гуляют до 200 тысяч). Согласно американскому исследованию, их пришлось бы этапировать не в лагеря, а в психдиспансеры. Уж европейские-то армии точно не могли состоять из психопатов, и потому бы гарантированно свихнулись в этой мясорубке!

Идея американских учёных стала основой для фильма "люди против огня" - пятого эпизода третьего сезона научно-фантастического сериала-антиутопии «Чёрное зеркало». В этом эпизоде был показан некий вооруженный конфликт, где солдаты имели вживлённые импланты, создающие для них дополненную реальность. Благодаря этому они не видели в противнике не человека, а монстра, слышали не крики ужаса и мольбы о пощаде, а хриплое рычание и инфернальные вопли. Без этого они, дескать, не смогли бы эффективно справляться со своей боевой (хотя, скорее, карательной) задачей... Фильм интересный, всем рекомендую. Добротная фантастика. Конечно, самое фантастичное в этой картине не вживлённые импланты с дополненной реальностью, а то, что человек, оказывается, в силу своей биологии не способен на убийство...

Цивилизованные европейские солдаты вермахта прекрасно справлялись с тем, чтобы не видеть в нас людей. И без всяких имплантов. Языковой барьер, культурная разница? Обратимся тогда к опыту гражданских войн, где враги - это люди одной культуры. И они прекрасно справляются с тем, чтобы увидеть во вчерашнем соседе нелюдя лишь на том основании, что у него другое происхождение, или другие политические взгляды, или ещё что-ни будь, что угодно. Даже нет, всё может быть ещё проще. Во враге можно и человека видеть, но если не ты его, то он тебя.

Запрет на убийство

Если честно, мне стыдно за американских учёных. Потому что они или невежды, что для учёного позорно, или подлецы, которые сознательно обманывают доверчивых обывателей. Да, в природе известны виды животных с некоторым (но не полным, разумеется) запретом на убийство себе подобного, запретом действительно биологическим, врождённым, но относится ли человек к числу этих видов? Давайте разбираться. Я приведу несколько выдержек из книги Конрада Лоренца "Кольцо царя Соломона", из последней главы, которая называется "Мораль и оружие". Основная мысль великого учёного в том, что биологические сдерживатели могут сформироваться в процессе эволюции только у тех животных, кто "вооружён" - т.е. имеет природное оружие в виде клыков или иных орудий убийства. Для иллюстрации этого явления Лоренц приводит несколько примеров. Сначала пример отсутствия всяких "тормозов" в проявлении внутривидовой агрессии:

"...Мягкий удар хрупкого клювика, слабый толчок лёгкого крыла — все это для глаза непосвящённого более похоже на ласку, чем на агрессию. Как-то я задумал скрестить африканскую кольчатую горлицу с несколько более мелкой и хрупкой обыкновенной горлицей, обитающей в европейских лесах. С этой целью посадил в комнатный садок самку первого вида и самца — второго. Обеих птиц я вырастил дома, и они были совершенно ручные. Я не принял всерьёз их стычки, которые первоначально происходили у меня на глазах. Как могут голуби — эти образчики любви и добродетели — нанести вред друг другу? И я уехал в Вену, оставив птиц наедине. Вернулся я на следующий день — страшное зрелище предстало моим глазам. Самец лежал на полу клетки. Его темя, шея и спина были не только совершенно ощипаны, но и превратились в сплошную кровоточащую рану. На растерзанном голубе, словно орёл на своей добыче, сидел второй «вестник мира». Сохраняя своё обычное мечтательное выражение, которое и создало голубям славу миролюбцев, эта очаровательная леди продолжала ковырять своим серебристым клювиком израненную спину своего поверженного супруга. Когда тот собрал остатки сил и попытался спастись бегством, самка лёгким толчком крыла снова повалила его и продолжала свою методичную, безжалостную, разрушительную работу. Не вмешайся я, птица, несомненно, прикончила бы собрата, хотя она была настолько усталой, что у неё почти слипались глаза.

За всю свою жизнь я только дважды был свидетелем таких же сцен страшного увечья, наносимого себе подобным: наблюдая ожесточённые драки цихлидовых рыб, которые в буквальном смысле слова сдирают друг с друга кожу, и в бытность мою военным хирургом, когда на моих глазах высшие из позвоночных животных занимались массовым калечением своих ближних".
Далее обратный пример:
"Не поладили двое — старый огромный волк и другой, не столь внушительной внешности, очевидно, более молодой. Они ходят друг за другом маленькими кругами, демонстрируя превосходную «работу ног». Обнажённые клыки щёлкают непрерывно, это целый каскад символических укусов, следующих друг за другом с такой быстротой, что глаз просто не в состоянии уследить за ними. Пока это и все. Челюсти одного волка рядом, совсем рядом с блестящими белыми зубами противника, который настороже и готов отразить атаку. Только на губах по одной-две маленьких ранки. Молодой волк постепенно начинает сдавать. Видимо, старик сознательно оттесняет его к изгороди. Затаив дыхание, ждём, что случится, когда теснимое животное окажется «у каната». Вот отступающий ударился о забор, споткнулся… и старый волк уже над ним. И тут случилось невероятное, как раз противоположное тому, чего мы ожидали. Неистовое кружение двух серых тел внезапно прекратилось. Плечом к плечу, в напряжённых, одеревеневших позах оба зверя остановились вплотную друг к другу, обратив головы в одну сторону. Оба свирепо ворчат: старик — глубоким басом, молодой — тоном выше, и в его рычании проглядывает глубоко запрятанный страх. Но посмотрите внимательнее, как стоят противники. Морда старого волка рядом, совсем рядом с загривком врага, а тот отвернул морду в противоположную сторону, подставив неприятелю незащищённую шею, своё наиболее уязвимое место. Клыки старика блестят из-под злобно приподнятой губы, они в каком-то дюйме от напряжённых шейных мышц соперника, как раз в том месте, где под кожей проходит яремная вена. Вспомните — в разгар битвы оба волка подставляли друг другу только зубы, наименее уязвимую часть тела. Теперь же потерпевший поражение боец намеренно подставляет врагу свою шею, укус в которую, несомненно, окажется смертельным. [...] ...Животные могут очень долго стоять неподвижно друг подле друга, и если для наблюдателя этот период измеряется минутами, то побеждённому волку он может показаться часами. Вам кажется, что вот-вот наступит развязка. Затаив дыхание, вы ждёте, что в следующий момент зубы победителя разрежут яремную вену неудачника. Но ваш страх безоснователен, ибо этого не случится. В той ситуации, о которой идёт речь, сильнейший никогда не тронет побеждённого соперника. Вы можете заметить, что победителю и хотелось бы проучить врага, но он просто не может сделать этого! Собака или волк, подставляющие противнику шею, никогда не будут укушены всерьёз. Выигравший сражение рычит, ворчит, щёлкает в воздухе челюстями, иногда даже проделывает такое движение, словно встряхивает невидимую жертву. Но это удивительное «запрещение» действует лишь до тех пор, пока потерпевшее животное остаётся в позе покорности. А поскольку битва остановилась внезапно, в тот самый миг, когда побеждённый принял эту позу, победителю часто приходится застыть в не очень удобном положении. Для него вскоре становится утомительным держать морду вплотную у шеи неприятеля. И тогда победившее животное отходит в сторону".

Если вы, дорогой читатель, понимаете принцип эволюции, то вы, поразмыслив, согласитесь, что иначе и быть не может. Сохраняются и развиваются те признаки, которые способствуют выживанию и оставлению потомства. Голубям, зайцам и ряду других "кротких" созданий "биологического милосердия" совершенно не надо. Не способные к быстрому убийству собрата, они своей непреходящей агрессией не подвергают свой вид угрозе вымирания - проигравший всегда может убежать, если только не заперт в клетку, как это вышло с горлицами Лоренца. Следовательно, не было создано условий для формирования запрещающих механизмов, так как они были совершенно не нужны для выживания. Более того, родись олень или голубок мутантом, который ведёт себя с волчьим благородством, то он бы не имел шансов победить соперника "без тормозов" в битве за самку и, соответственно, не оставил бы потомства. Аналогично и с формированием запрета на убийство у хищников, способных быстро умерщвлять себе подобного. Представим себе, что появляется в популяции волк-мутант, которому чуждо рыцарское поведение своих собратьев. Возможно, что его "беспринципность" даже способствовала бы успешности самого мутанта - он получал бы пощаду от тех, кто побеждает его, но не щадил тех, кого побеждал бы он сам. В итоге он выбивал бы конкурентов одного за другим и, скорее всего, был бы успешен в размножении... Его потомство будет нести в себе мутантные "беспринципные" гены в следующие поколения и волков, убивающих своих собратьев направо и налево, будет всё больше. Понятно, что эта тенденция в конце концов приведёт всю популяцию к гибели. Впрочем, на деле всё кончилось бы ещё быстрее - стая с таким мутантом будет уменьшаться и не будет конкурентноспособна с другими стаями, в которых нет такого выродка. Как ни крути, но члены твоей стаи - это в первую очередь те, кто помогает выжить, а не враги.

Итак, для "вооружённых" животных необходимо иметь сдерживающие механизмы для того, чтобы не истребить самих себя, в то время как не вооружённое зверьё способно на ничем не ограниченную жестокость. Не только хищники, но и травоядные могут иметь внушительное вооружение - я вспоминаю жирафов, которые для того, чтобы отогнать львов от своих детёнышей, наносят страшные удары копытами передних ног. Этот удар для незадачливого "царя зверей" может быть смертельным, поэтому взрослый жираф почти не имеет врагов в дикой природе. Внутривидовая конкуренция у жирафов присутствует, самцы устраивают турниры за обладание самками, но в своих ритуализированных стычках они никогда не используют удары ног - вместо этого они толкаются друг с другом своими огромными шеями. Со стороны это напоминает больше игру или ритуал, а не драку. Ритуал - отличный способ избегать крови. Это правило действует, кстати, не только в животном мире, но и в человеческом социуме. Только у человека ритуалы обусловлены культурой, а не инстинктом, но функция его та же самая - устанавливать социальную иерархию и решать конфликты без большого ущерба для обоих сторон. Однако вернёмся к заявлению американских учёных... Они говорят про биологию, про биологические запреты на убийство себе подобного. В таком случае, если речь идёт именно о биологических механизмах, то вполне уместно будет сравнение человека с животными, в первую очередь с приматами, наиболее биологически близкими к нам. Давайте посмотрим на приматов...

Жестокость приматов

Если не считать насекомоядных лемуров, то приматы - всеядные животные с преимущественно растительной пищей. Из всех приматов самым хищным (т.е. с наибольшей долей мяса в рационе) является человек. При анализе рациона неандертальцев антропологи однозначно приходят к выводу, что они были самыми серьёзными хищниками на всей территории Европы ледникового периода, так как основу их рациона составляло мясо самых крупных представителей мегафауны - шерстистые носороги, мамонты, гигантские олени. Впрочем, не стоит считать, что они были исключительно плотоядны - растительная пища тоже регулярно употреблялась. Неандертальцы, живя небольшими группами максимум в 30 членов, успешно теснили крупнейших хищников того времени, включая львов, которые тоже охотятся группами. Кроманьонцы - наши непосредственные предки - потом успешно оттеснили самих неандертальцев, частично перемешавшись с ними... Но я забегаю вперёд, поэтому пока отвлечёмся от человека и посмотрим на других приматов. Нельзя сказать, что обезьяны наделены природным оружием наподобие волков или жирафов. Правда, наиболее крупные из обезьян - гориллы - обладает внушительной силой. Во время стычек самцы горилл активно используют ритуалы устрашения (знаменитое битьё себя в грудь), что даёт возможность большинство конфликтов разрешать бескровно. Устрашение как ритуал, заменяющий драку, используется и рядом других видов обезьян. Однако у обезьян нет турнирных, символических боёв, как у жирафов, или специальной позы побеждённого как сигнала "стоп-бой" для победителя, как у волков. Если драка началась, то нет никаких гарантий, что она закончится малой кровью. Самая частая смерть самца бабуина не клыки и когти хищника, а увечья, полученные в драке с другим самцом. Закономерно, что именно гориллы, как наиболее вооружённые из приматов, являются и самыми сдержанными в своих драках. А что же наши самые близкие родственники - шимпанзе? Пусть за меня расскажет английский учёный Джейн Гудолл, которая изучала шимпанзе на протяжении 45 лет... «Шестеро взрослых самцов группы Касакелы, один самец-подросток и одна взрослая самка, оставив младших шимпанзе стаи, направились на юг, а затем услышали крики шимпанзе, доносившиеся с той стороны, и застали врасплох самца Кахамы — Годи. Один из самцов Касакелы повалил убегавшего Годи на землю, сел ему на голову и прижал его ноги, а остальные в течение десяти минут били его и кусали. Наконец один из нападавших бросил в Годи большой камень, после чего нападавшие убежали. Годи смог подняться, но он был тяжело ранен, истекал кровью, тело его покрывали укусы. Годи умер от ран. На следующий месяц три самца Касакелы и одна самка снова отправились на юг и напали на самца Кахамы по кличке Де, который на тот момент ослабел из-за болезни или предшествовавших драк. Нападавшие стащили Де с дерева, топтали его, кусали, били и вырывали у него клочья шкуры. Сопровождавшую Де самку, у которой была течка, нападавшие заставили пойти вместе с ними на север. Два месяца спустя Де видели живым, но истощенным настолько, что позвоночник и кости таза торчали из-под шкуры; у него отсутствовали несколько когтей, была оторвана часть пальца на ноге. После этого его не видели. В феврале 1975 года пять взрослых самцов и один самец-подросток Касакелы выследили старого самца Голиафа из стаи Кахамы. Восемнадцать минут они били его, колотили и пинали, наступали на него, поднимали и швыряли навзничь, таскали по земле и выкручивали ему ноги...» Как вы видите, у наших ближайших родственников нет никаких проблем с биологическими запретами на насилие и агрессию. Описанные случаи - не исключительные явления. Из описанного случая видно, что у шимпанзе нет ни волчьего "стоп-боя", ни жирафьего ритуализированного поединка: обезьяны использовали весь доступные средства для причинения вреда своему собрату (укусы, щипки, удары, выкручивания конечностей), а в силу развитого интеллекта они существенно расширяли свой природный арсенал - использовали сподручные предметы (бросают камни), а также складывают свои усилия, действуя слаженно и расписывая роли, как преступная группировка по "предварительному сговору". У шимпанзе очень хорошо развито деление собратьев по принципу "свой/чужой" и они способны как на чуткую заботу о своих, так и на бессмысленную жестокость по отношению к чужим. Вылазки на территорию соседской стаи осуществляются ими не в силу бескормицы, опасности или нехватки места - это делается ради возможности садистски насладится страданием жертвы. Не щадятся и детёныши, более того - порой они даже предпочитаются как объект для жестокости. Частично это можно объяснить тем, что шимпанзе далеко не всегда избивают свою жертву до полусмерти, как в описанных случаях, нередко они доводят дело до конца, после чего съедают тело жертвы - и в этом случае детёныши предпочтительнее. Каннибализм шимпанзе опять таки не продиктован голодом, хотя некоторые учёные и стремятся объяснить это нехваткой белка и минеральных веществ... Я же думаю, что шимпанзе склонны к каннибализму, т.е. им это просто нравится. Антрополог Станислав Дробышевский рассказывал, как в одной стае шимпанзе появилась самка со своей дочкой, которые на пару ловили детёнышей из своей же стаи, убивали их и ели. Так как соплеменники толком ничего не сделали с каннибалками даже после того, как они были "взяты с поличным", то стая через некоторое время прекратила своё существование. Думаю, что не стоит оправдывать эту парочку детоубийц рассуждениями о том, что бедняжкам не хватало белка или витаминов... Говоря о таких высокоразвитых существах, как шимпанзе, вполне уместно будет сказать, что это были серийные убийцы, больные извращенцы во вполне человеческом смысле этого слова. Просто то, что рядовые шимпанзе могут позволить себе только к чужим, в их случае было направлено на своих, на самых беззащитных соплеменников - детёнышей. Не думаю, что что-либо подобное может случиться в стае волков или в львином прайде. Обратная сторона развитых мозгов и свободы от сдерживающих инстинктов - это возможность извращенного, патологического поведения. Посмотрите на нашу, человеческую историю, посмотрите вокруг и убедитесь сами в том, что это так, что это неизбежная плата за нашу свободу от инстинкта и интеллект. Ну и каннибализм нам свойственен был никак не меньше, чем шимпанзе. На ранних этапах развития он был разным: в эпоху нижнего палеолита он был продиктован объективными причинами, т.е. голодом (учёные обнаруживали следы снимания мяса - насечки от кремниевых ножей - практически на всех костях неандертальцев!) но потом он часто становился ритуальным. Как ритуал он существует и до сих пор у ряда племён в Африке и Бразилии, в Индии и на некоторых островах - я опущу подробности этих ритуалов, все заинтересовавшиеся сами смогут найти информацию.

Феномен чужой боли

Дорогой читатель, я никак не утверждаю, что КАЖДЫЙ человек мечтает о куске человечины. Природа человека - это, словами Сартра, свобода. А потому человек может быть кем угодно - каннибалом, вегетарианцем, развратником, аскетом, убийцей или врачевателем. Иногда всё это может продемонстрировать даже один и тот же человек в разное время. Человек свободен для проявления любой жестокости и любого милосердия. Именно поэтому в истории человечества было и то и другое. Но вернёмся к шимпанзе. Почему они могут быть столь бессмысленно жестоки к своим собратьям? Я приведу цитату из статьи Т.Олейник "Примат примату - волк": "жестокость воюющих приматов — это следствие их высокоразвитой способности к размышлению и состраданию. Именно потому, что умеют понимать чужую боль, они причиняют ее, испытывая агрессию и возбуждение. И это возбуждение, страх и эмпатия становятся своего рода наркотиком, который совершенно нельзя добыть иначе, как только муча себе подобных. Единственные детеныши, которые осознанно калечат маленьких животных и приходят в возбуждение, глядя на их агонию, — это шимпанзята (опять-таки если отвлечься от человека). Котенок может изувечить мышь, но он не будет задумываться о чувствах мыши — он просто играет дергающимся клубком. Детеныш шимпанзе прекрасно понимает, что птичке с оторванной ножкой больно, — он демонстрирует поочередно и страх, и жалость, и злорадство, играя своей живой игрушкой". Т.е. чужая боль и чужой страх могут существовать лишь для того, кто способен на хоть какое-то понимание этих феноменов. С момента своего возникновения феномен чужого страдания делает чужой страх и боль тем, что невозможно игнорировать, что не может не трогать за душу, к чему нельзя оставаться равнодушным... Что-то надо с этим делать. Можно, например, вызывать боль другого. Или стараться её ослабить. Т.е. проявлять жестокость или милосердие. Чужой (и потому потенциально опасный) - это тот, чью боль и чей страх надо вызывать, а свой - это тот, чью боль стоит утешать. При этом надо понимать, что маркер "свой" не делает проявление агрессии невозможным, потому что нет реальных биологических тормозов, блокирующих проявление агрессии даже к своему соплеменнику, к тому, кто помечен, как "свой". Агрессия внутри своей группы помогает выстраивать и поддерживать иерархию, т.е. саму структуру группы, что, разумеется, очень важно для хорошего функционирования группы и её конкурентоспособности. Милосердие к своим соплеменникам преследует эту же цель - после выяснения отношений правильно было бы снова начать ладить друг с другом для хорошего взаимодействия. Правда, отсутствие биологических сдерживателей может порой приводить к тому, что мириться будет не с кем. Конрад Лоренц в своей фундаментальной работе "Агрессия или так называемое зло" (глава "Се человек") пишет: "Что могло произойти, когда человек впервые взял в руку камень? Вполне вероятно, нечто подобное тому, что можно наблюдать у детей в возрасте двух-трех лет, а иногда и старше: никакой инстинктивный или моральный запрет не удерживает их от того, чтобы изо всей силы бить друг друга по голове тяжелыми предметами, которые они едва могут поднять. Вероятно, первооткрыватель камня так же мало колебался, стукнуть ли своего товарища, который его только что разозлил. Ведь он не мог знать об ужасном действии своего изобретения; врожденный запрет убийства тогда, как и теперь, был настроен на его естественное вооружение. Смутился ли он, когда его собрат по племени упал перед ним мертвым? Мы можем предположить это почти наверняка.
Общественные высшие животные часто реагируют на внезапную смерть сородича самым драматическим образом. Серые гуси стоят над мертвым другом с шипением, в наивысшей готовности к обороне. Это описывает Хейнрот, который однажды застрелил гуся в присутствии его семьи. Я видел то же самое, когда египетский гусь ударил в голову молодого серого; тот, шатаясь, добежал до родителей и тотчас умер от мозгового кровоизлияния. Родители не могли видеть удара и потому реагировали на падение и смерть своего ребенка точно так же. Мюнхенский слон Вастл, который без какого-либо агрессивного умысла, играя, тяжело ранил своего служителя, — пришел в величайшее волнение и встал над раненым, защищая его, чем, к сожалению, помешал оказать ему своевременную помощь. Бернхард Гржимек рассказывал мне, что самец шимпанзе, который укусил и серьезно поранил его, пытался стянуть пальцами края раны, когда у него прошла вспышка ярости.
Вполне вероятно, что первый Каин тотчас же понял ужасность своего поступка. Довольно скоро должны были пойти разговоры, что если убивать слишком много членов своего племени — это поведет к нежелательному ослаблению его боевого потенциала. Какой бы ни была воспитательная кара, предотвращавшая беспрепятственное применение нового оружия, во всяком случае, возникла какая-то, пусть примитивная, форма ответственности, которая уже тогда защитила человечество от самоуничтожения."
Обратите внимание - Лоренц пишет здесь о проявлении жестокости внутри одного социума, т.е. по отношению к СВОЕМУ. Жестокость к ЧУЖОМУ раньше не возбранялась никогда, чаще она поощрялась. Я слышал, например, об одном племени, у которых есть интересная традиция - добывать души для своих детей. Отец новорожденного должен добыть для своего чада душу человека, а где её взять? Своих убивать нельзя, а вот чужих - почему бы и нет? Поэтому отец выходит на охоту на человека из соседнего племени, чью голову он должен принести в свою хижину - и позор тому, кто не сможет добыть души для своего ребёнка, ведь тогда, по их поверьям, дитя без души заболеет и умрёт. Тут мне хочется ещё раз передать привет американским учёным, "открывшим" в человеке биологические запреты на убийство себе подобного.
Вернёмся к мысли о том, что милосердие и жестокость растут из одного корня - способности понимать чужую боль, чужое страдание. До возникновения феномена чужой боли не может быть ни подлинного милосердия, ни подлинной жестокости. Но вот он возник, этот феномен, возник уже у шимпанзе. И это распахнуло ящик Пандоры... Зло родилось в мире тогда, когда детёныш нашего общего предка со сладострастием разодрал пойманного зверька и потом наблюдал за его агонией. Тогда же родилось и добро - когда появилась забота о собрате из сострадания, а не из инстинкта. И добро и зло в такой интерпретации есть дети одного родителя - самосозния, свободного от жёстких алгоритмов инстинктивного поведения. Инстинкты остались на уровне побуждений, но реализовывать эти побуждения можно стало самыми разными путями, а не одним единственным, как прежде. Инстинкт в строгом смысле этого слова - это врождённая поведенческая программа, разнообразие и ограниченность которых так хорошо демонстрируют, например, ткущую сеть пауки или строящие свой улей пчёлы. У человека таких инстинктов нет, нет их и у шимпанзе. По мысли Лоренца, высказанная им в книге "Человек находит друга" - ослабление инстинкта - это уже двери в разум, но, разумеется, не сам разум... Подлинное милосердие и жестокость - всегда производные от разума в его становлении. В какой то степени разум в своём становлении, т.е. разум незрелый и неполный априори склонен к жестокости. Как писал в романе "Звёздный странник" Джек Лондон: "Умные люди жестоки. Глупые люди - чудовищно жестоки." Нет, люди бывают всякие и среди откровенно глупых людей полным полно добряков - причём порой наиболее искренних и простодушных в своей доброте. Но всё же абсолютная, чудовищная жестокость обязана быть бессмысленной, должна быть самоцелью для себя самой. Т.е. это жестокость глупого изверга, больного маньяка, злого ребёнка, детёныша шимпанзе. К жестокости склонен больной или глубоко незрелый разум. Подлинный, зрелый разум к жестокости не склонен вовсе, хоть и способен на жёсткие и даже жестокие поступки. Но в этом случае уместнее говорить о ВЫНУЖДЕННОЙ жестокости. Зрелый разум куда ответственнее в своих решениях и поступках, так как он способен просчитывать последствия своих действий. Представьте себе, что ваше милосердие СЕЙЧАС обернётся катастрофой ПОТОМ - и вы точно это знаете. В такой ситуации вы будете действовать не из ваших склонностей, не из ваших личных качеств, не из вашей доброты или равнодушия, а из вашей ответственности за свои поступки. Незрелый разум такой ответственности не имеет. Он может позволить такую роскошь, как следование своим желаниям и наклонностям, отдаться сиюминутному порыву, жить "здесь и сейчас"... А зрелый разум нередко оказывается в ситуации выбора, где выбора нет - он должен видеть будущее, просчитывать последствия, нести ответственность и выбирать меньшее из двух зол. А потому его жестокость является таковой лишь для тех, кто не смотрит на шаг вперёд и потому не видит того милосердия и добра, которые стоят за этой жестокостью. Вынужденная жестокость - это всегда отсроченное добро. Истинная жестокость никогда не думает о будущем. В свете этого слова 26-ого американского президента Теодора Рузвельта становятся яснее - "Я думаю, что хуже, чем жестокость сердца, может быть лишь одно качество - мягкость мозгов".

Продолжение статьи : https://vk.com/@borismedinskiy-miloserdie-i-zhestokost

продолжение статьи Бориса Мединского "МИЛОСЕРДИЕ И ЖЕСТОКОСТЬ"


Стэнли Милгрэм и его машина для наказаний

*****
Впрочем, жестокость бывает не только истинная или вынужденная. Есть особый вид жестокости... Стэнли Милгрэмом из Йельского университета в 1963 году поставил свой знаменитый эксперимент, который остался в истории науки, как "эксперимент Милгрэма" - пожалуй, это наиболее известный эксперимент в психологии. Я не буду описывать его в рамках этой статьи, так как это займёт много места, но я настоятельно рекомендую ознакомиться с его описанием подробнее, воспользовавшись той же Википедией, например. Приведу лишь небольшую цитату оттуда - для затравки, так сказать: "Фактически Милгрэм начал свои изыскания, чтобы прояснить вопрос, как немецкие граждане в годы нацистского господства могли участвовать в уничтожении миллионов невинных людей в концентрационных лагерях. После отладки своих экспериментальных методик в Соединённых Штатах Милгрэм планировал отправиться с ними в Германию, жители которой, как он полагал, весьма склонны к повиновению.

Однако после первого же проведённого им в Нью-Хэйвене (штат Коннектикут) эксперимента стало ясно, что в поездке в Германию нет необходимости, и можно продолжать заниматься научными изысканиями рядом с домом. «Я обнаружил столько повиновения, — говорил Милгрэм, — что не вижу необходимости проводить этот эксперимент в Германии»".

Итак, жестокость бывает, кроме истинной жестокости изувера и вынужденной жестокости мудреца ещё и жестокостью исполнителя - жестокость человека, который оказался частью деструктивного социального механизма. Такой человек будет жесток не в силу своих склонностей и желаний, а в силу свой принадлежности к группе. При этом он, совершая жестокость, может искренне мучиться и даже где то сочувствовать своей жертве, но он в плену иллюзии того, что у него нет иного выбора, кроме как делать то, что от него ждут. А сделав, человек находит оправдание своему поступку и ответственности за него на себя не берёт. Сам исполнитель может быть вполне милым парнем, вроде солдата вермахта Георга Йохана Рау, по которому так скорбел российский школьник.

Я, кстати тоже не люблю, когда в фильмах немцев изображают полнейшими извергами, которые проявляют исключительно истинную жестокость по зову сердца. Ужас фашизма не в том, что все немецкие солдаты и офицеры были отъявленными изуверами (хотя они там, разумеется, встречались), а в том, что фашизм - это военная машина, в рамках которой каждый человек или становится на её службу или, как повествует миф о солдате Йозефе Шульце, погибает.

Самая масштабная жестокость - это всегда жестокость не отдельного человека, а системы, ведь её возможности несравненно больше возможностей одиночки. И потому если даже этот упомянутый солдат Роу и был сосредоточением самых замечательных достоинств - был любящим сыном, прилежным учеником, добрым товарищем, милым парнем и имел богатый внутренний мир - это ровным счётом ничего не меняет, так как он был частью чудовищной системы нацизма. Именно потому мне его совершенно не жалко. Жалко мне другого немецкого парня по имени Фриц Шменкель. Он принял решение не быть частью нацистской машины, а бороться против неё - поэтому ушёл к белорусским партизанам, с которыми геройствовал до 44 года, потом был схвачен немецкими оккупационными властями и расстрелян. Из последнего письма жене: «Извини меня за беспокойство, которое я вам причинил тем, что до конца шёл по избранному пути. Но я не отказываюсь от своих дел и в последние часы моей жизни. Своему расстрелу я иду смело навстречу, так как я умираю за хорошее дело.»

Печально, что не по таким людям сейчас принято скорбеть, а по тем, кого "силой забрали на фронт и у них не было выбора". Что бы был выбор, надо уметь выбирать свой путь, нести ответственность за него и потому быть готовым идти на вынужденную жестокость даже против соотечественников, если это нужно для предотвращения катастрофы.

Это невозможно для личностно незрелого человека, который внутренне глубоко конформен и потому не способен к подлинному выбору. И неспособен, словами Шменкеля, "до конца идти по избранному пути" - ведь это бывает очень трудно, иногда это требует героического мужества. Но, словами В.Тарасова в книге "Технология жизни" - сначала мы выбираем путь, потом путь выбирает нас. Хорошо сказано, действительно хорошо. Тарасов в своём труде опирался на работы древнекитайских мыслителей, в частности на трактат Сунь-Цзы "Искусство войны", а потому в книге Тарасова множество по-восточному лаконичных мудростей.

Китайцы с древности поняли - что такое вынужденная жестокость. Быть может, даже слишком хорошо поняли... За примерами вынужденной жестокости отсылаю к "Искусству войны" - можно и в изложении Тарасова. Я, кстати, не могу принять всех приведённых там примеров, потому что они хоть и справедливы, но справедливы нечеловеческой (скорее, надчеловеческой, безличностной) справедливостью. Впрочем, в условиях войны иной справедливости быть и не может.

Любая из трёх форм жестокости возмутительна, но отношение к ним требуется разное... Истинная жестокость - это жестокость ребёнка или маньяка, в своей основе имеет незрелость или патологию. Истинная жестокость - это жестокость желания, жестокость садиста. Эта форма жестокости наиболее ярко выражена. Возможно, что эта форма жестокости, как самое яркое её проявление, наиболее возмутительна, а потому оправдывают её очень немногие философы - преимущественно те, кто исповедуют полную свободу от морали и гедонизм без границ, вроде де Сада.

Далее. Жестокость исполнителя - это жестокость не отдельного человека, это жестокость системы, неумолимая безжалостность механизма, частью которого является человек-исполнитель. И вот тут мы смущаемся и нам уже не так легко однозначно оценивать человека-исполнителя, который "только исполнял приказ". Его лицо не перекашивается гримасой радостного остервенения, он не получает никакого удовольствия от того, что делает... Но он делает. Я призываю понять человека-исполнителя, но не призываю принимать его таким, каков он есть. Понять его надо для того, чтобы адекватно оценить всю систему, т.е. сделать то, чего не делает сам человек-исполнитель.

Если бы я был древнекитайским мыслителем вроде Сунь-Цзы, то я бы сказал, что каждый человек-исполнитель заслуживает участи всей системы, частью которой он является.

И через это мы подошли к третьей форме жестокости - жестокости вынужденной. Тут тоже не всё так однозначно. Мы живём не в идеальном мире, мы вынуждены соприкасаться с грязью, кровью, чужой жестокостью и чужими страданиями. Можно не проявить ответной жестокости и бесславно погибнуть, можно не взять на себя ответственности пустить процесс на самотёк навстречу катастрофе, можно промолчать - и дьявол восторжествует. Мы порой не просто должны - мы порой обязаны быть твёрдыми и справедливыми, т.е. способными на вынужденную жестокость.

Древнекитайская философия сказала это словами Конфуция: "На добро отвечают добром. На зло отвечают справедливостью". Обратите внимание - не злом, а справедливостью. Вынужденная жестокость - это синоним справедливости в суровых условиях мира, в котором есть грязь, кровь, чужая жестокость и чужое страдание.

На западе эту мысль хорошо выразил Леонардо да Винчи - кто не карает зла, тот способствует его свершению. И в то же время я не могу до конца принять принцип справедливости, так как он, доведённый до своего логического завершения, исключает милосердие, исключает напрочь. Стоит ли давать второй шанс? Или всё же каждый человек-исполнитель заслуживает участи всей системы, частью которой он является? Тогда сейчас не было бы немцев. Не было бы депортированных народов. Не было бы многих и многих достойных людей, которым дали второй шанс.

Говорят, что союзники на полном серьёзе обсуждали планы по уничтожению немцев как культуры (культурный геноцид) и как народа (собственно геноцид), а считающийся тираном Сталин сказал, что " было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается".

Вынужденная жестокость возмущает, как и любая другая жестокость, но порицания она заслуживает тогда (и только тогда), когда она напрочь исключает возможность милосердия в том случае, когда милосердие уместно. Может быть я и не прав, но я считаю, что милосердие - это хорошо даже тогда, когда оно направлено даже к бывшему врагу. Я бы хотел подчеркнуть слово "бывший" - он же "побеждённый", так как милосердие к действительному врагу я считаю глупостью, которая может стать фатальной ошибкой. Милосердие, как и жестокость, может быть всяким и не каждое проявление милосердия стоит поощрять и оценивать исключительно положительно. Всё хорошо только тогда, когда оно продиктовано зрелостью.


Милосердие и даже дружелюбие по отношению к бывшему врагу — это не только гуманно, но и наиболее разумно

продолжение статьи Бориса Мединского "МИЛОСЕРДИЕ И ЖЕСТОКОСТЬ"

*****
Вернёмся к началу - к статье американских учёных о том, что у человека есть биологические запреты на убийство себе подобного, а все, кто способен преступать этот запрет, объявлены психически больными людьми, паталогическими индивидумами со "сбоем в программе". Я думаю, что привёл достаточно доводов в пользу того, что это утверждение не имеет под собой никаких оснований. Мы не демоны, которые не способны на добро, но мы и не ангелы, имеющие однозначно добрую природу. Ни ангелов, ни демонов не существует, это абстракции, которым нет места в нашей конкретной реальности.

Мы люди и свобода - наша единственная природа, наша суть. Это значит только одно - мы можем быть какими угодно. И как правило мы такие, какими нас формирует наш опыт, наше окружение, наши внутренние переживания, окружающая нас действительность. Мы живём в условиях, когда нет физической борьбы за жизнь, когда не стоит выбора "он меня или я его" и потому подавляющее большинство из нас, к счастью, не сталкивается с необходимостью убивать своего собрата. У нас (как и у американцев) стоят моральные запреты на убийство, но эти запреты не имеют отношения к нашей биологии, в них нет ничего врождённого, все они приобретены в процессе социализации и жизни в обществе.

Человеку свойственно именно по себе судить о человеческой природе вообще - это когнитивное искажение вытекает из нашей иллюзии эгоцентризма. И если у какого ни будь американского горе-учёного стоит моральный запрет на убийство себе подобного, то это совершенно не означает, что это продиктовано человеческой природой - это продиктовано исключительно господствующей в американском обществе моралью и больше ничем.

Человеческая природа позволяет каждому не имеющему отклонений индивиду по ходу своего развития освоить язык, социализироваться, приспособиться под реалии своей социальной реальности, стать разумным настолько, насколько разумно породившее его общество... Человек таким образом приспосабливается к окружающему миру, а мир для человека - это в первую очередь другие люди.

Никому не покажется странным, что племя каннибалов будет продуцировать каннибалов, а сытое общество современной Америки - обывателей со всеми установками этого общества. Последние десятилетия в американском обществе набирает обороты тема с поисками генов чего угодно: гомосексуализма, агрессии, гениальности, шизофрении, даже политических предпочтений!

У нас тоже нередко можно наткнуться на заголовки новостей: "найден ген преступника", "обнаружен ген алкоголизма" и т.д. Очень хочется на всё найти простой ответ, к тому же, скорее всего, на подобные исследования дают хорошие гранты... Вера в определяющее значение наследственности называется на жаргоне психологии "биологизаторством". К биологизаторству отчасти можно отнести и так называемою "эволюционную психологию", рассказывающую о том, как влияет на современного человека весь его эволюционный путь как вида.

Правда, чтобы всерьёз отнестись к статье американцев, эволюционную психологию знать как раз категорически нельзя, так как это подразумевает сколь бы то ни было сносные знания по антропологии, а антропология недвусмысленно рассказывает нам о том, что наши предки были отнюдь не ангелами! Впрочем, для критического отношения к выводам американских психологов достаточно будет и школьного курса истории.

Некоторые читатели могут упрекнуть меня в том, что я так рьяно оспариваю доводы американских исследователей из некоторой мизантропии, из нежелания принимать хорошие новости о человеке, из отказа верить в то, что человек по своей природе гуманен и добродетелен... Нет, я не мизантроп, скорее наоборот - я часто проговаривал мысль о том, что любовь к людям и вера в людей - это высший пилотаж нравственности, это духовная зрелость. Но нельзя по-настоящему верить и по настоящему любить, создавая себе ложный, иллюзорный образ объекта любви - иначе неизбежно жестокое разочарование и, возможно, уход в другую крайность - в цинизм и отвращение.

Мы не должны питать иллюзий о природе человека, красить её в чёрный или белый цвет. Критикуя биологизаторство американцев, я стараюсь не очернить человека, а защитить его достоинство и свободу. Давая человеку право быть свободным (и потому разумным!), мы автоматически даём ему ПРАВО НА ЗЛО. Но давать человеку право на зло и объявлять его злым - это принципиально разные вещи.

Джованни Пико делла Мирандола
Итальянский мыслитель эпохи Возрождения, представитель раннего гуманизма.

Очень хорошо о природе человека сказал итальянец эпохи Возрождения Джованни Пико делла Мирандола в своей «Речи о достоинстве человека», в которой бог определил своё место каждому своему творению, а человеку сказал: «Не даём мы тебе, о Адам, ни определённого места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определён в пределах установленных нами законов. Ты же, не стеснённый никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю». Т.е. человек может стать выше ангелов, а может пасть до звериного, скотского состояния. «Высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, чем хочет» - говорит Пико. Величие и достоинство человека он видит не в том что человек изначально хороший, а в том, что человек может быть ЛЮБОЙ.

Я полностью разделяю такой взгляд и вижу природу человека в вечном «самостановлении» - и это действительно величественно. Представим себе изначально совершенного ангела и человека, достигшего ангельского совершенства своими собственными усилиями - согласитесь, последний вызывает больше уважения! Ну и надо добавить, что одного пожелания человека не достаточно, важны ещё и социальные условия, которые бы способствовали его развитию. Например, в условиях пещерной жизни человек может развиваться только как хищный зверь - и он не виноват в этом, он просто приспосабливается и выживает.

Человек - наиболее приспособляемое живое существо из населяющих Землю представителей мегафауны (т.е. крупных существ). Разумеется, мы не можем пока тягаться в живучести с простейшими, но с остальными формами жизни мы успешно конкурируем. Никто из млекопитающих (включая мелких и плодовитых зверьков вроде крыс) не сравнится с нами в умении адаптироваться к самым разнообразным условиям. С чисто биологической точки зрения человек не самое удачное существо - например, мы единственные из млекопитающих, способных поперхнуться насмерть. У нас проблемы с родами - возможно, что мы одни из самых тяжелорожающих существ. Мы отягощены рядом заболеваний опорно-двигательного аппарата. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что мы очень универсальны в еде - немногие звери сравнятся с нами во всеядности. Относительно выносливы, отличный вестибулярный аппарат, неплохое зрение. Довольно длинный срок жизни...

Разумеется, нашим главным козырем в борьбе за выживание стали не эти качества, хотя и они сыграли огромную роль на ранних стадиях развития нашего вида. Наш главный козырь - это наши рабочие руки и наш мощнейший мозг. Благодаря первым мы оказались способны к сложным манипуляциям и созданию орудий труда, благодаря второму мы создали язык, через что обрели способность к мышлению. Мы смогли создавать то, чего не было до нас никогда - искусственную среду человеческой культуры, в рамках которой были свободны создавать совершенно новые общественные отношения.

Именно благодаря свободе создания общественных отношений мы и обрели нашу потрясающую приспособляемость - к каждым условиям внешней среды мы создавали свой тип общества, который был адекватен этим условиям. Обратите внимание - я не пишу о том, насколько гуманен, верен или хорош создаваемый тип общественных отношений, я пишу только про его адекватность условиям жизни... Потому что первая задача любого общества не в том, чтобы быть хорошим, правильным или цивилизованным, первая задача общества - это выживание, а всё остальное потом.

Мне вспоминается история, произошедшая с одним индейским племенем, к которому пришёл миссионер - наставлять язычников на путь истинный... У индейцев был жестокий обычай отводить стариков в зимний лес с охапкой хвороста для последнего костра. Их отводили на верную гибель - потому что старика надо кормить, а в голодный год еды может не хватить тому, кто нужнее племени - беременной женщине, ребёнку, сильному охотнику. Первыми должны умирать старики - иначе племя не выживет в суровых условиях севера. Джек Лондон написал об этом в рассказе с говорящим названием "Закон жизни". Впрочем, аналогичные традиции избавления от стариков были у целого ряда народов - и эти традиции говорят не о жестокости народа, а только лишь о том, что этот народ жил в тяжёлых условиях нехватки еды.

Законы социума могут быть очень жестокими к отдельному индивиду, но человек выживает не индивидом, он выживает обществом. Так вот, пришёл к индейцам миссионер и научил их гуманизму - дескать, нехорошо стариков на смерть отправлять, они ведь ваши отцы и деды, они кормили вас в своё время, а потому заслуживают того, чтобы вы теперь заботились о них... Верно всё говорил миссионер, да только племя, которое поверило ему, вымерло.

Гуманизм развитого общества оказался губителен для общества охотников-собирателей. Каждый раз, читая про жизнь в палеолите, я оглядываюсь вокруг и благодарю судьбу за то, что я имею возможность не бояться умереть с голоду, что меня не пустят на мясо мои соседи или родственники, что я практически не завишу от погодных условий за окном, что я пользуюсь всеми благами цивилизации, что я могу развиваться как личность и заниматься интеллектуальной деятельностью, а не рыть волчью яму или искать съедобные коренья... Господи, как же повезло и мне, и вам, мои читатели!

"Человек обречён быть свободным" - это знаменитые слова Жан-Поля Сартра примерно о том же самом, что и слова упомянутого Джованни Пико о вечном самостановлении человека, разница лишь в настроении - француз 20-ого века гораздо более мрачен и пессимистичен, чем итальянец 15-ого. Наверное, любое явление можно оценивать как негативно, так и позитивно - нет худа без добра!

То, что человек в своём поведении никак не связан долженствованиями и ограничениями биологического характера, что он СВОБОДЕН от оков инстинкта как жёсткой поведенческой программы - это, как я думаю, необходимое условие для того, чтобы быть разумным существом. Человек гипотетически свободен для любого зверства и любого подвига - но это не значит, что для нас не существует табу и границ.

Разум всегда подразумевает наличие границ и правил. Благодаря границе, отделяющий самосознание от окружающего мира, стало возможно существование нашего Я.

Правила, границы и ограничения будут всегда, только в нашем случае они не заданные раз и навсегда несокрушимые правила инстинкта, а индивидуально строящиеся правила личной морали, правила, которые человек свободен осознавать, корректировать и менять.

Свобода человека - это не свобода отдельного индивида, это свобода нашего вида продуцировать самых разных индивидов и самые разные сообщества. Ну и каждое общество устанавливает свои правила, которые будут способствовать его выживанию, а потому убийство своего соплеменника с древнейших пор осуждалось. И это уберегало нас от взаимного истребления не хуже, чем инстинктивные запреты "вооружённых" зверей.

Лоренц писал об этом так: "С точки зрения конечного результата неважно, какие причины не позволяют господствующему индивиду нанести серьёзные повреждения своему более слабому собрату — то ли простые, чисто рефлекторные врождённые механизмы, то ли высшие философские соображения и нормы морали. Сущность поведения и в том и в другом случае одинакова: смирившееся существо внезапно отказывается от самозащиты и как будто бы развязывает руки убийце. Но именно в тот момент, когда с пути последнего устранены все препятствия, в его центральной нервной системе возникают непреодолимые внутренние преграды, не позволяющие решиться на последний шаг." (Кольцо царя Соломона, глава "Мораль и оружие").

продолжение статьи Бориса Мединского "МИЛОСЕРДИЕ И ЖЕСТОКОСТЬ"

*****
Напоследок замечу, что в американской статье между строк я читаю и некий политический заказ.

Достаточно прямо (хоть и не совсем прямолинейно), проводится мысль, что нормальными, правильными людьми могут считаться лишь сытые, чувствительные, изнеженные люди пацифистских настроений. Покорные, милые и толерантные. Хорошие в целом люди, но они могут сформироваться лишь в очень обеспеченном обществе. В условиях войны, в условиях тяжёлых испытаний люди не могут быть такими. Таких людей не будет и в мирном обществе с сильным социальным расслоением, если мы посмотрим на самую бедную его часть.

Всем героям войны, всем нашим ветеранам отказано в нормальности. Население государств, которые уже годами находятся в состоянии войны, можно объявлять практически поголовно больным. А потому можно не прислушиваться к мнению народов этих несчастных стран - чего с них взять, ведь они все сумасшедшие!

Особый цинизм я вижу в том, что многие "горячие" страны с неутихающими конфликтами стали такими не без помощи США, чьи исследователи рассказывают нам о том, кто правильный, а кто нет.

США после Второй Мировой Войны применяли военную силу за своими границами более 30-ти раз. Напоминаю, что эти славные исследования были заказаны Пентагоном, министерством обороны США - хотя вернее называть его "министерством нападения США." Ещё я думаю, что раз эти исследования проводились преимущественно на американских ветеранах, то правильнее делать выводы не о человеческой природе, а об американских ветеранах.

Интересно почитать впечатления о них у наших врагов в Великой Отечественной Войне... Отдавая дань профессионализму англичан, восхищаясь и ужасаясь советским солдатам, они были очень невысокого мнения об американских бойцах. Вот цитаты немецких военных из книги Х.Вельцера и З.Найтцеля "Солдаты вермахта": "«Запихни британца в немецкий мундир, и ты не заметишь никакого различия», - утверждал солдат из Африканского корпуса. Старшие офицеры все же считали, что немцы были храбрее британцев. «Да, если англичане пару раз получали взбучку, то сматывались и не брали быка за рога, как наши, а когда приступали к делу, то были очень неповоротливы». Командир 1-й воздушно-десантной дивизии о боях против западных союзников в Италии даже заметил: «Во всем протяжении войны вражеские человеческие массы, с точки зрения нагрузки, не были способны длительное время нести высокие потери».

Американцев расценивали явно хуже британцев, потому что они якобы достигали успехов только благодаря своему материальному превосходству, что немецким солдатам казалось нечестным. Как солдаты американцы оценивались как «трусливые и ничтожные», о «по-настоящему жестокой войне не имели никакого понятия», «не способны переносить лишения» и «уступают нам в ближнем бою» . Генерал-полковник Apним вспоминал о своем опыте в Тунисе: «Эти свинские собаки, бежали все, эти американцы, если за них крепко брались». О боях в Италии генерал рассказывал: «В общем, американец расценивается как плохой боец, за редким исключением, потому что у него нет никакого внутреннего подъема».

С очень большим уважением солдаты Вермахта относились к русскому противнику. Они уважали и боялись его самоотверженности и жестокости. «Это люди неслыханной твердости сердца и тела», «они дерутся до последнего, эти русские», «настолько фантастически, что в это не поверит ни один человек». «Это просто страшно, как сражаются русские»".

Почитав такие впечатления об американцах, поневоле начинаешь думать: а не призвано ли это исследование оправдать слабую боеспособность американских солдат?.. Нет, я не рассматриваю это предположение всерьёз, но почему бы и нет?.. Уж больно в тему звучат слова немцев о том, что американцы «о по-настоящему жестокой войне не имели никакого понятия», «не способны переносить лишения», что у них «нет никакого внутреннего подъема»… Человек без внутреннего стержня действительно быстро ломается в тяжёлых условиях войны, посреди смерти и крови.

В то же время наша Великая Отечественная дала нам невероятное количество примеров того, что в совершенно адских условиях люди могли сохранять присутствие духа и боеспособность, сохранять рассудок и жизнелюбие, находить в себе силы на юмор и веру в счастливое будущее... Эти люди потом не ложились в психушки, они возвращались в мирную жизнь, отстраивали страну, развивали пронизанное оптимизмом искусство, создавали семьи и растили детей. В начале войны тысячи людей бросились добровольцами на фронт - защищать свою Родину.

Этот порыв был столь масштабен, что властям приходилось принимать меры, чтобы снижать (!) поток добровольцев - это было нужно для сохранения ценных кадров. Люди искренне верили в свою страну, верили власти, верили в победу. Дети самых высокопоставленных партийных работников воевали бок о бок с сыновьями рабочих и крестьян. В СССР не было аналогов немецких Круппов, которые наживали на войне баснословные состояния, в то время как Германия лежала в руинах. Правда, немцы были во власти иллюзии единства нации — фашизм недаром называют идеологией корпоративного государства — но у американцев, которые и тогда были капиталистами до мозга костей, иллюзий единства точно быть не могло. В СССР же люди в подавляющем большинстве чувствовали себя единой силой, каждый чувствовал свою сопричастность с судьбой всей страны - не это ли давало сил и стойкости советскому солдату, делало его психику такой устойчивой к ужасам войны?

Я всегда был за индивидуальный подход, а потому никакие исследования в рамках конкретной культуры и с учётом особенностей времени не могут сказать нам что либо о человеческой природе в целом - только о людях конкретной культуры и конкретного времени. Человеческая природа в целом - это очень податливая и гибкая вещь, а потому для большинства из нас ограничения и барьеры в нашем поведении и мышлении могут быть только приобретёнными, но не врождёнными.

Б . Мединский
17.11.2018

https://vk.com/borismedinskiy

Путеводитель по статьям психолога Бориса Мединского

https://vk.com/@borismedinskiy-putevoditel-po-statyam

================================================
Искренне не понимаю для чего выносить к осбуждению только часть статьи. Почему на "полуслове" надо обрывать мысль автора?
Не хочется строить догадки...

потому разместила статью "Милосердие и жестокость" полностью и без купюр, а так же даю ссылку на каталог статей автора.

Natalya пишет:Путеводитель по статьям психолога Бориса Мединского

https://vk.com/@borismedinskiy-putevoditel-po-statyam

================================================
Искренне не понимаю для чего выносить к осбуждению только часть статьи. Почему на "полуслове" надо обрывать мысль автора?
Не хочется строить догадки...

потому разместила статью "Милосердие и жестокость" полностью и без купюр, а так же даю ссылку на каталог статей автора.

1) Инертность человека  это низкая мотивация,  причин может быть множество, в том числе и тех что напрямую  не касаются темы « Милосердия и жестокости» Мединского.
2)  Cсылка на продолжение имеется =  свободный выбор любого заинтересовавшегося  по ней прогуляется самостоятельно,
( Этого бывает достаточно, если только Вы  не «рулевой», который «всех научит, все исправит»)

Мне интересна была именно эта первая часть статьи. Из нее для себя я  почерпнула следующее:  Для того чтобы область мозга, ответственная за проявление агрессии, оставалась активной, необходимо наличие сенсорной информации. В случае внезапного вторжения объекта в наше личное пространство, этот объект воспринимается как угроза.  Человек не всегда способен сформировать четкое представление об угрозе, но  решение использовать насильственную силу несет в себе значительные риски

Недавно  смотрела  мини сериал  «Грисельда», (фильм с не очень хорошими смыслами) Он о том как   женщина  может превратится в монстра, как алкоголь, кокаин или другие психотропные вещества ослабляют нейронные связи мозга, делая человека крайне агрессивным. Акты  ее  жестокости всегда преднамеренные и осознанные, хотя их степень может варьироваться.( Ей хамили на сделках, обзывали домохозяйкой и шутили над менопаузой -   как тут не взяться за автомат???? .Jдно  большое НО...  жестокость всегда, ради достижения своих целей.

Но  фильм так же о том, что как бы явление жестокости  не было распространено в жизни – все таки, это не присуще изначально .  В фильме есть  показательные  моменты,  где  Грисельда нежнейшая мать ( в последствии обернувшаяся бедою)  и заботливая "крестная мать" -людям вошедшим под ее опеку ( своего рода идеологизация, не насилия, а борьбы за права)

Анна пишет:
Недавно  смотрела  мини сериал  «Грисельда», (фильм с не очень хорошими смыслами)  Он о том как   женщина  может превратится в монстра, как алкоголь, кокаин или другие психотропные вещества ослабляют нейронные связи мозга, делая человека крайне агрессивным. Акты  ее  жестокости всегда преднамеренные и осознанные, хотя их степень может варьироваться.( Ей хамили на сделках, обзывали домохозяйкой и шутили над менопаузой -   как тут не взяться за автомат???? .Jдно  большое НО...  жестокость всегда, ради достижения своих целей.

Но  фильм так же о том, что как бы явление жестокости  не было распространено в жизни – все таки, это не присуще изначально .  В фильме есть  показательные  моменты,  где  Грисельда нежнейшая мать ( в последствии обернувшаяся бедою)  и заботливая "крестная мать" -людям вошедшим под ее опеку ( своего рода идеологизация, не насилия, а борьбы за права)

У меня невольно возникает вопрос - откуда такая тяга к Латинской Америке?...сначала на форуме появились "амазонские пираньи", потом "перуанские поющие кувшины", теперь вот "криминальное чтиво" о Гризельде Бланко - одной из самых известных женщин в истории наркобизнеса, рожденной в Колумбии...  

Сериал я пока не успела посмотреть, но с биографией главной героини решила познакомиться...Вот, что пишет о ней Википедия:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D0%BE,_%D0%93%D1%80%D0%B8%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%B4%D0%B0

==================================================================================================================================

На Ютуб-канале "Караван историй" так же нашла несколько шокирующих биографический фактов:

"В своё время в наркобизнесе Гризельда слыла одной из самых опасных и могущественных криминальных авторитетов. О ее кровожадности, сравнимой только с печально известным Пабло Эскобаром, и по сей день ходят легенды.

По некоторым оценкам на ее совести лежит от 40 до 240 жестоких убийств, которые были совершены ею лично или по ее прямому приказу.

В середине восьмидесятых годов её организация ежемесячно транспортировала и распределяла в США более 1500 килограммов кокаина на сумму около 80 миллионов долларов.

Гризельда Бланко родилась 15 февраля 1943 года беды в трущобах города Картахена на севере Колумбии.

Когда ей было три года, вместе с матерью переехала в такие же бедные трущобы Медельина (второй по величине город Колумбии). Именно этот город Бланка называла родным.

Мать вела очень распутный образ жизни, употребляла алкоголь и занималась продажей тела, причем не только своего, но и своей малолетней дочери.

Очевидно, что семья была крайне неблагополучной, поэтому Гризельда росла очень трудным ребенком и ей не потребовалось много времени, чтобы
встать на тропу преступной жизни.

Уже в 11 лет девочка стала карманным вором, а вскоре в компании с группой мошенников участвовала в похищении 10-летнего мальчика из богатой семьи, живший в престижном квартале города.

Преступники хотели выручить за ребенка выкуп. По некоторым сведениям, мальчик сопротивлялся и Гризельда собственноручно застрелила его в лоб.
Ему было десять лет - ей одиннадцать.

До 20 лет Бланко она занималась проституцией и грабежами.

Первый раз вышла замуж за мелкого наркоторговца Трухильо и родила трёх сыновей.
Говорят, что через несколько лет после развода с мужем, Гризельда подобно самке богомола жестоко расправилась с ним…
......
Отличалась особой жестокостью при уничтожении конкурентов, не гнушалась лично убивать и даже расчленять тела убитых
==================================================================================================================================

Как то не вяжется у меня эта информация с образом "домохозяйки", над которой подшучивали по поводу и без...

Если проанализировать историю жизни реальной Гризельды, а не сериальной, то она четко попадает в те 2% психопатов, о которых писали "американские ученые"...
У нее с детства были сеpьезные пpоблемы с психикой, а "алкоголь, кокаин или другие психотропные вещества" только усугубили.

Прочитала и кинокритиков, как же без этого) Вот цитата с сайта Канобу:
https://kanobu.ru/reviews/retsenziya-na-griseldu-gde-pablo-eskobar-uchilsya-sofiya-vergara-prepodavala-378093/)

"Путь Грисельды в руках сценаристов облекается в историю противостояния патриархату и сексистским установкам.

Героиня разрушает стереотип о том, что женщины не могут быть такими же успешными, как мужчины.

В контексте шоу эта мысль усиливается, ведь Грисельда крутится не в обывательском мире, а в маргинальных, криминальных кругах, живущих по ещё более суровым законам, где достижение успеха требует от каждого и каждой особой выдержки, силы воли и жестокости.

Вокруг главной героини собирается целый ансамбль сильных женщин, готовых бороться за свою судьбу — от секс-работниц, привлекаемых Грисельдой для транспортировки кокаина, до полицейской Джун, которая с самого появления Грисельды в Майами обращает внимание на женщину-наркобаронессу, в существование которой никто из полицейских не верит." О как!

Еще интересный факт:
"Сын реальной Грисельды - Майкл Корлеоне перед выходом сериала подал иск о несанкционированном использовании образа своей материи и их семьи.
Он требовал отложить выпуск проекта, но этого не произошло, основные разбирательства по делу ещё не закончились".

Не радость

               И. Иртеньеву

Я стою такой унылый,
Предаю себя стыду,
Хулиганы дали в рыло
У прохожих на виду.

Был бы я резвей и легче,
Не в таких больших летах,
Убежал бы я при встрече
На здоровых-то ногах.

Будь я малость помоложе
И могучий, как амбал,
Я бы дал в ответ по роже
И закончил бы скандал.

Но они намного шире,
Без морщин и без седин.
И к тому же их четыре,
Ну а я всего один.

Плюс последствия гастрита,
Простатит и диабет…              
И пришлось достать мне биту,
Арматуру и кастет.

Получилось как-то глупо,
Неудобно, видит бог,
Но лежат четыре трупа
У моих артритных ног.

Жить и жить могли б ребята,
Если б я был молодой…
Только ж я не виноватый,
Что я старенький такой!

Copyright: Юрий Викторов, 2019

================================

Такое вот стихотворение легкое по стилю, но глубокое по содержанию попалось на сайте: https://stihi.ru/2019/06/23/3343
по-моему в тему про жестокость в самый раз (!) и именно в том контексте, как и писал в своем эссе Б.Мединский.
К разбору статьи вернусь попозже...

Любопытны и рецензии на произведение «Не радость»: https://stihi.ru/comments.html?2019/06/23/3343

Скандально известные эксперименты о том, как легко простые люди переходят к насилию, серьезно повлияли на представления ХХ века о человеческой природе. На основе этих идей часто строилась и социальная политика в странах Запада. Однако действительно ли две иллюстрации жестокого поведения – самоочевидный факт и достаточное основание для далеко идущих выводов? Или это то, что нужно еще суметь адекватно проинтерпретировать?

О сомнительности классических экспериментов –  Иван Кудряшов (страница автора в VK https://vk.com/deusexma)
====================================================================================================

Две идеи о человеческой природе

События ХХ века поставили человечество перед целой серией неприятных вопросов, связанных с насилием, поведением масс, верой в мифы и подчинением авторитетам. Революции, этнические чистки, геноцид и атомное оружие потрясли сознание людей, от чего классический образ человека разумного отвалился словно приклеенный ус и за ним обнаружилось агрессивное, эмоциональное, социально-зависимое существо.

Большой вклад в изучение темной стороны людей внесли авторы, чьи имена вошли во все учебники поведенческой психологии – Аш, Розенхан, Селигман и конечно, Милгрэм и Зимабрдо. Однако если внимательно приглядеться, то мы увидим одно поначалу незаметное, но важное отличие. Эксперименты Аша, исследования Розенхана и Селигмана были призваны объяснить механизмы проблем, в то время как Милгрэм и Зимбардо стремились к скандалу: они лишь указывали на проблему, предлагая не столько объяснение, сколько повод ужаснуться. Ставшие классикой в ХХ веке, сегодня они подвергаются серьезной критике.

Обратимся к ней и мы. Вероятно, все слышали о Стэнфордском тюремном эксперименте Зимбардо, по которому снято несколько фильмов с названием «Эксперимент» (2001 года, 2010 года). Чуть меньше, но тоже многие знают и о Стенли Милгрэме, который предоставил шокирующие сведения о склонности людей подчиняться. По мотивам этого исследования вышел документальный фильм «Подчинение», а затем и игровой – «Экспериментатор» (2015). Обе эти фамилии мигом возникают, когда кто-то хочет обсудить насилие в группах.

Безусловно, у людей есть проблемы с насилием, причем часть из них – наследие приматов, а часть – исключительное достижение существ, живущих в языке. Но, на мой взгляд, слишком многие явления в психологии и культуре в ХХ веке строились на спекуляциях вокруг двух философский идей, возникших в Новое время.

Первая заключалась в том, что человек хуже животного: он скрывает под маской социальной роли жестокость и склонность к садизму. Вторая при всей парадоксальности подобного союза гласила, что средний человек обычно не виноват в своих проступках – его таким сделали общество, среда и ситуация. Кто бы мог подумать, что подобный гибрид Гоббса и Руссо возможен?

Однако часть психологов, антипсихиатров, культурных деятелей, а также людей, идейно близких к хиппи и нью-эйджу, повторяли как мантру: «человек не виноват, его таким сделали». Как будто и правда люди сплошь были бы разумными и добрыми, если бы не государство и общество, воспитавшее в них любителей войн и жестокой конкуренции.

Проблема здесь в том, что это лишь часть правды, которую некоторые решили пропагандировать как абсолютную истину ради своих интересов (иногда благих – к примеру, борьба с дискриминацией и демократизация некоторых сфер общества). И всё же это полуправда, потому что в ХХ веке мы узнали и о том, что люди способны сопротивляться дискурсу, а также о том, что человек идеализировал не только себя, но и природу. В какой-то момент спекуляции о насилии стали общим местом, в котором неудобно сомневаться, так как можно прослыть недалеким консерватором и антигуманистом.

Но давайте задумаемся: обе идеи – в общем-то палка о двух концах. Утверждение, что люди злы и нуждаются в переобучении, в пределе грозит всё той же дискриминацией. Например, когда вам однажды откажут в праве выбирать форму воспитания своих детей или запретят выражать эмоции в отношении того, что не нравится (если это обижает кого-то). То же самое с идеей изобразить человека как продукт среды и жертву обстоятельств. Во-первых, это повод к оправданиям любых проступков, если есть на кого свалить вину (родители, школа, общество, начальник). Во-вторых, виктимизация – худшее, что можно сделать с личностью, ведь она вырабатывает «выученную беспомощность».

В итоге вы не решаете даже за что вам обижаться, а за что нет (весомая часть психологических травм идет от того, что другие убеждают, что вас травмировали, пусть вы и не поняли/не почувствовали). Спорность и опасность таких выводов я и попробую показать на разборе двух самых громких психологических экспериментов ХХ века – Электрического эксперимента Стенли Милгрэма и Стэнфордского тюремного эксперимента Филиппа Зимбардо.


Стенли Милгрэм

Готовы ли вы бить током ближнего своего?

Коротко о сути эксперимента Милгрэма, чтобы напомнить ключевые моменты (более подробно есть в нашем старом материале и на Wiki). В эксперименте есть случайно выбранный испытуемый и два подставных деятеля: один играет ученого («учитель»), другой – случайного участника, над которым ставят эксперимент («ученик»). «Ученик» решает задачи, а когда ошибается, испытуемый нажимает кнопку дающую удар тока ученику.

«Учитель» контролирует процесс и указывает на повышение напряжения тока, также он говорит 4 типовые фразы для убеждения испытуемого продолжать. На уровне «интенсивный удар» (300 вольт) «ученик» жалуется и просит прекратить (на деле его не бьют током). По Милгрэму здесь 12,5% отказываются продолжать, и еще 22,5% чуть позже, а оставшиеся 65% после убеждающих фраз «учителя» доходят до самой высокой цифры в 450 вольт с подписью «опасно».

Как считал Милгрэм и ряд других авторов, этот опыт показал, что люди склонны подчиняться приказам, даже если это противоречит их моральным чувствам. В рамках научного эксперимента они будут бить током человека, который просит этого не делать, если на этом настоит авторитет – например, ученый в белом халате. Отсюда многие сделали радикальный вывод: люди слишком сильно подвержены влиянию извне, поэтому их садизм часто просто следствие внешнего принуждения.

Неудивительно, что это оказалось очень актуально для страны, недавно пережившей мировую войну, а теперь снова отправлявшей юношей на непонятную войну во Вьетнаме. Пожалуй, для травмированных пост-синдромом парней это могло стать оправданием, но что насчет военных преступников – уместно ли говорить, что они «всего лишь выполняли приказ»?

Впрочем, определенная доля вопросов возникает и к самому оригинальному эксперименту (затем много раз повторенному со значительным разбросом цифр).

Начать стоит, пожалуй, с личности Стэнли Милгрэма. Безусловно, это выглядит как аргумент ad hominem, однако отсылка к личным обстоятельствам в данном случае ничего не опровергает, но служит лишь демонстрацией законности каких-то сомнений. Как известно, человек, открывший столь серьезный факт, не особо стремился стать психологом. На решение в итоге повлиял именно этот эксперимент, привлекший внимание общественности. Стэнли сомневался в карьере ученого, он хотел славы и подумывал пойти в актеры, сценаристы или режиссеры. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы представить науку в удачном свете в медиа, однако стоит помнить, что подобное желание може завести далеко от первоначальной цели.

Он очень красиво подал свои данные в драматическом ключе – почти 90% людей готовы мучить других, если есть оправдание. Ну или как минимум 65% готовы дойти до конца. Однако открыв нечто действительно серьезное, Милгрэм несколько дилетантски придал этому не статус сложного явления, требующего аккуратных интерпретаций, а попросту навязал свое видение вопроса.

Вслед за авторами популярной у молодежи критической теории (Адорно, Маркузе) Милгрэм приписал всю вину обществу с разделением труда. Якобы экономическое устройство убивает инициативу и веру чувствам, делая человека привычным к подчинению в тех сферах, где он некомпетентен или не готов брать ответственность.

Милгрэм даже придумал легенду о том, что на него повлияла книга Ханны Арендт с её идеей «банальности зла», хотя прочел её уже после эксперимента. Ну и конечно, подобные параллели – это род эмоциональной манипуляции. Как только в дискуссии появляются Гитлер, концлагеря, тираны, то рациональность большинства тут и заканчивается.

Эта картинка безусловно пришлась ко двору части публики, которая и так в это верила – я про тех самых молодых американских интеллектуалов и хиппи, на разные лады описывавших общество как средоточие насилия. Но главная проблема в том, что никто толком не проверял качество эксперимента. Все поверили на слово, до тех пор пока в 2004 году Джина Перри не изучила все аудиозаписи и свидетельства участников. Выяснилось, что полученные результаты сомнительны или просто некорректны.


Вот этот "гениальный" актер обманул десятки человек. Верите? Я - нет.

Халтура Милгрэма

Первое, что выяснила Перри – то, что человек, игравший «учителя», занимался самодеятельностью. По протоколу он должен был говорить 4 типа фраз (от «надо продолжать» до «у вас нет выбора, вы должны продолжать»), но на деле говорил намного больше и порой сильно давил на испытуемых. Это подтвердили и более поздние вариации эксперимента: люди чаще отказывались бить «ученика» током, когда это звучало как приказ, но охотно продолжали, если звучали фразы о «благе науки» («это ради знания», «ради пользы» и т. д.).

И тот факт, что он стремился их убеждать сильнее, косвенно намекает на то, какого результата хотел добиться Милгрэм. Иными словами, у него уже был готов ответ, поэтому возможно как минимум часть условий он подогнал под него. Отсюда и недоверие к фильму «Подчинение», снятому Милгрэмом в ответ на критику (и кстати, этот вариант эксперимента – с «учеником с больным сердцем» – никто не повторял).

Второй факт, вызывающий только усмешку у любого современного психолога (за исключением наивного адепта КПТ) – то, что человек, игравший жертву, не был профессиональным актером. И по  свидетельствам, собранным Перри, играл плохо. Видя этот «спектакль», некоторые просто решили подыграть, ведь ничего страшного не будет. И даже если бы он играл хорошо, есть основания полагать, что бессознательно большинство людей распознали бы настоящую боль или её отсутствие. Учитывая, что весь эксперимент строился на обмане испытуемого, нельзя не учесть, что ложь считывается и неявно. Так как два участника эксперимента не просто не нейтральны, а вынуждены обманывать испытуемого, можно думать, что в ситуацию примешивалось очень много личных и бессознательных аспектов. Безусловно это снижает доверие к результату.

Третий момент заключается в том, что недостоверна и предпосылка Милгрэма будто все люди в целом одинаково воспринимают авторитеты. Некоторые проинтерпретировали данные результаты как продолжение идеи Аша. Соломон Аш продемонстрировал силу группового конформизма: в его эксперименте подставная группа давала заведомо неверные ответы, тем самым влияя на ответы испытуемого. Но, во-первых, это не касалось прямого насилия, а во-вторых, результаты были сильно скромнее (общая доля ошибочных ответов при полном согласии группы с неправильным была 37%, а при наличии третьего неправильного мнения – всего 9-12%).

Ни один другой эксперимент не подтвердил этой «одинаковости», а значит, сами условия, организованные им, сомнительны. В реальности всегда есть весомый процент тех, кто активно не соглашается с носителями авторитета, но, судя по всему, при отборе кандидатов их просто отсеивали (как думаете, скептично настроенный к науке или неуживающийся с авторитетами человек придет по объявлению в университет на эксперимент?). В то же время некоторых власть суггестирует так сильно, что они действительно готовы сделать не только то, что от них просят, но даже то, что неявно подразумевалось. Что, возможно, и произошло с его помощниками.

Кстати, тезис Милгрэма о том, что внешние обстоятельства не влияют на распределение отказавшихся и подчинившихся, тоже не выдержал проверки. Например, если на месте «ученика» оказывалась женщина средних лет, то цифры смещались на 10-12%. Интересно, как бы они изменились, будь это очень красивая девушка или ребенок?

Четвертый и самый проблемный момент. По сути, эксперимент сравнивает два очень разных вида активности: нажимать на кнопку и возражать другому человеку. Одно в разы легче, чем другое, но это не свидетельство полного конформизма. Это свидетельство инерции в оценке обстоятельств, а также эмоционального избегания. Случай Милгрэма уместно сравнить с известнейшим перфомансом Марии Абрамович, в котором она разрешила публике делать с ней всё что угодно.


Перфоманс «Ритм 0», состоявшийся в 1974 году

Как известно, перфоманс «Ритм 0» привел к тому, что зрители постепенно переходили ко всё более странным и опасным действиям с художницей: её раздели, кололи шипами розы, отрезали волосы, писали на ней оскорбления, а потом кто-то даже попытался что-то вырезать на её теле, жгли перед лицом бумагу, наставляли пистолет, вешали цепь на тело, один уникум даже пил кровь из раны и т. п. Вывод, который сделала Абрамович, звучал как приговор: «многие человеческие качества, которые нельзя проявить в социуме, оказались на поверхности, а люди показали себя как достаточно жестокие существа».

Однако не все так просто. Люди действительно иногда совершают странные вещи, но тут важно нащупать грань между тем, что задает контекст (в т. ч. неявно считываемый), а что – сама психология людей. Очень часто реальная власть над группой у того, кто задает контекст и условия. Об этом хорошо известно из психоаналитических данных о мазохистах, которые вынуждены проявлять власть и режиссировать свое «истязание».

В данном перфомансе контекст задавала сама художница. Именно она отобрала 72 предмета, что лежали на столе; некоторые психологи даже отметили бы что само расположение предметов (в центре, с краю) можно проинтерпретировать через скрытое желание. Кроме того, её предыдущие работы во многом определили ожидания тех, кто пришел (кстати, посмотрите на фото этого события и обратите внимание из кого состояла основная аудитория).

Да, иногда эту грань определить почти невозможно – как в случае с «Ритм 0», где вы не сможете удержаться в нейтральной позиции. Это очень талантливый перфоманс, т. к. он ставит в тупик - вы либо принимаете сторону художника-жертвы, согласно которой никто не заставлял этих людей прибегать к насилию, либо вы вдруг обнаруживаете, что художник – манипулятор, ведь заботливо разложенные «орудия пытки» люди не с собой принесли.

В этом смысле условия, созданные Милгрэмом, – почти тот же самый стол с предметами, только в его случае это были кнопки и два статиста (один за стеклом, другой за спиной). Странно, но никто не попытался сделать обратный опыт: что если бы условные «поглаживания» делались нажатием кнопки, а «наказание» было сопряжено с дискомфортом (например, получение чуть меньшего разряда)? Поэтому изумление тому, что люди не особо переживают за чужую боль, получилось уж слишком картинным.

Это то же самое, что дать человеку молоток, а затем деланно удивляться – почему он использует его по назначению, а не каким-то сугубо творческим способом. В этом плане Милгрэм действительно нащупал какую-то особенность устройства познавательно-операционной деятельности мозга, но сделал из неё неверные выводы. Люди инертны и зависят от окружения, но это не значит, что они все садисты или беспринципные конформисты.

Скорее всего мы здесь имеем дело с целым комплексом причин: от устройства мозга и склонности к «наименьшему сопротивлению» до социальных стереотипов и бессознательного влияния статуса (авторитет ученого, науки) и отдельных слов («ошибка» требует «наказания», «наука» понимается как «польза» и «благо» и т. д.). И самое главное – теперь в силу известности данного эксперимента его нельзя повторить в чистых условиях. Сегодня попросту невозможно будет четко отделить реальное поведение от внушенного.


Филип Зимбардо

Тюрьма в подвале

Обратимся теперь к столь часто цитируемому случаю тюремного эксперимента Зимбардо, который прошел в 1971 году. После своего эксперимента он рассказал яркую и шокирующую историю о том, как люди легко включаются в предложенные обстоятельства и в считанные дни постигают все нюансы социального устройства тюремных сообществ.

Коротко суть эксперимента: группа добровольцев была случайно поделена на «охранников» и «заключенных», живущих в условной тюрьме (всё происходило в подвале факультета психологии Стэнфордского университета). Обе группы быстро приспособились к ролям,и стали бороться за власть, словно это всё происходит по-настоящему. Вскоре стали возникать опасные ситуации: «охранники» проявляли сильно рвение и садистские наклонности, а «заключенные» испытывали серьезный психологический стресс (один объявил голодовку, у другого началась психосоматическая сыпь). В итоге двое участников были досрочно исключены из эксперимента, а на шестой день и он сам был закончен (вместо 2-х недель по плану).

Как и Милгрэм, Зимбардо приправил свои выводы ссылками на тюрьмы и концлагеря, по сути, утверждая нечто, больше похожее на веру. По его мнению, эксперимент доказал, что поведение людей в группе очень пластично и фактически подвластно внешним факторам (особенно ролям и усредненным представлениям о них). Однако некоторые усомнились в подобных результатах. Среди них был Тибо Лё Тексье, который детально разоблачил эксперимент, показав, что он был скорее инсценировкой.

Первое, что несложно было выяснить – это историю Дугласа Корпи, которого сняли с проекта на второй день из-за истерики (которую Зимбардо описал как острый психоз и затем много раз использовал это видео в подтверждение своих выводов). Он действительно кричал странные фразы вроде «Я горю изнутри» и «Всё прогнило с ног до головы», которые кто-то мог принять всерьез. Но поскольку Корпи всё еще жив-здоров, то почему бы не узнать его мнение?

Корпи рассказал о том, что согласился на эксперимент, так как собирался посидеть в тишине, чтобы готовиться к экзаменам. Однако в первый же день «охранники» отказались выдать ему учебники, из-за чего он захотел выйти. И тут выяснилось, что способа прекратить свое участие он, как и другие, не знал. Впоследствии Зимбардо оправдывался, будто все знали кодовую фразу «Я покидаю эксперимент», но этот момент нигде не был зафиксирован (в официальном согласии подписанным 24 участниками ничего об этом нет). Стало быть, мы либо верим ему на слово, либо нет.

В итоге Корпи симулировал истерику, о которой потом скажет: «…ситуация была безопасной. Это была всего лишь работа. Если вы послушаете [запись моей истерики], то услышите, что работа мне нравится. Можно кричать, орать, биться в истерике. Можно поиграть в заключенного. Я хорошо справлялся с задачей. Мне понравилось». Причем сам симулянт был удивлен тому, что у него всё получилось – по его мнению, любой врач запросто распознал бы притворство. Но возможно, у проводивших эксперимент и не было такой задачи.



Помощник Люцифера

На самом деле в осмыслении Стэнфордского эксперимента часто забывают о том, что в начале в инсценировке участвовала полиция. То, что для одних началось как игра с погружением, для других – скорее как работа (все добровольцы получали определенную сумму за участие). «Заключенных» арестовали среди бела дня и провели через все процедуры – осмотр, отпечатки, фотографирование, зачитывание прав. Затем их привезли в условную тюрьму, где раздели догола для осмотра, провели отчистку от вшей и присвоили номера.

«Охранники» же получили только инструктаж от Зимбардо, который уже выглядит как программирование будущих действий. Им было сказано: «Создайте у заключенных чувство тоски, чувство страха, ощущение произвола, что их жизнь полностью контролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личного пространства… Мы будем разными способами отнимать их индивидуальность. Всё это в совокупности создаст у них чувство бессилия. Значит, в этой ситуации у нас будет вся власть, а у них – никакой». Стоит ли удивляться потом и говорить – мол, никто ведь ни слова не сказал про насилие? Видимо, лишать человека индивидуальности – это такая общепринятая форма поощрения.

Но даже здесь Лё Тексье обнаружил важный факт: по сведениям бывших «охранников», почти все идеи – правила и способы наказания для неподчиняющихся – придумал один человек. Именно он убеждал других, что нужно выйти на сверхурочные и заботиться (ради пользы эксперимента) о выполнении «заключенными» любых, даже абсурдных требований «охранников». Этим человеком бы студент Зимбардо – Дэвид Джаффе. Соответственно, мы здесь имеем дело либо с заранее запрограммированным сценарием, либо с эксцессом исполнителя. В любом случае суждения о том, что люди сами, спонтанно проявили жестокость, в данном случае неуместны.

Я бы поставил на то, что находившийся под авторитетом учителя Джаффе сам додумал, что от него требуется (и вероятно, это было очень близко к тому, на что рассчитывал Зимбардо, судя по его же цитате выше). Возможно, Джаффе был знаком и с приемами, которые используют в тюрьмах и других закрытых сообществах, и значит, что никакой «магии», согласно которой за пару дней обычные люди изобрели идентичные средства подавления – просто не было. И атаки с огнетушителями, и слухи про информаторов, и создание внутренних противоречий между «заключенными» могли оказаться подброшенными идеями.

В своей книге 2007 года с названием «Эффект Люцифера: Почему хорошие люди превращаются в злодеев» Зимбардо выглядит как человек, который пытается всеми силами отвести от себя подозрения. Вместо качественного анализа он опирается на аналогии с реальностью (например, пытки в Абу-Грейб) и регулярно включает пафосную риторику героизма.

Оказывается, что групповой конформизм и авторитет не просто подавляют личную инициативу (а кто-то сомневался?), но также выступают в роли вызова в адрес пассивных свидетелей, творящих «зло бездействия». Иными словами, виноваты в том числе и те, кто не бросился героически преодолевать обстоятельства, а не только те, кто создает условия для подавления других. Как-то требование героизма не очень вяжется с ранней гипотезой, где обстоятельства безраздельно рулят.

Интересно, что по легенде Зимбардо в Стэнфордском эксперименте героем выступила его невеста, которая, увидев происходившее, потребовала прекратить опыт (сам он хотел продолжать и был взбешен отказом полиции содействовать эксперименту). Но лично у меня к Зимбардо другой вопрос: творят ли зло безответственные «ученые», не удосужившиеся даже перепроверить условия и результаты своих экспериментов и сразу же отправляющиеся вещать в массы свои «истины» (которые больше тянут на подозрительный кейс, но никак не на закономерность)?

Кстати, попытки повторить результаты эксперимента не были успешны. Например, Райхер и Хаслэм последовали всем пунктам классического опыта за исключением прозрачых намеков на наказания и чувство бессилия – и в итоге получили обычный санаторий, в котором ни один «охранник» не проявил чего-то похожего на садизм, а «заключенные» образовали сплоченные группы, поддерживавшие друг друга.

Серьезной критике подвергают и выборку Зимбардо: он отобрал 24 человека, среди которых были только студенты колледжа 20-25 лет. Что важно: в объявлении было прямо сказано, что добровольцы нужны для «психологического исследования о тюремной жизни». Вероятно, что само указание на тюрьму могло привлекать людей с повышенной агрессией. Как минимум доподлинно известно, что никаких входных тестов по этим параметрам Зимбардо не проводил.

Эксперимент Зимбардо уместно сравнить со стихийным экспериментом под названием «Третья волна». В 1967 году учитель истории Рон Джонс продемонстрировал старшеклассникам, насколько соблазнительными могут показаться строгая дисциплина и ритуалы, когда они завязаны на чувстве сопричастности чему-то большому и влиятельному (выдуманное Джонсом «Движение Третья волна»). Подростки запросто забывают о желании быть неповторимой личностью, становятся нетерпимы к отличающимся и салютуют друг другу особыми жестами, как только у этих действий появляется психологическая прагматика (ощущение избранности и доверия решениям авторитета).

Не стремившийся к научности опыт Джонса показал не только неспособность детей и взрослых оценить последствия таких объединений, но и значимость идентификации. Перенос на авторитет учителя, за которым стоит кто-то покрупнее (кандидат в президенты) – вот что действительно способно неявно, но быстро поменять поведение. Я вообще думаю, именно этот эксперимент стоит внимательно изучать каждому, кто интересуется групповой психологией.

В этом, собственно, и проблема Зимбардо – он искал корни проблем в условиях (дезориентирующие помещения, номера вместо имен) и в устройстве общества (распределение власти одних над другими), но просмотрел самое очевидное. И это слова – слова, которые тоже имеют силу, так как некоторые из них выстраиваются в единую логику идентификацией (те самые «охранники», «заключенные»). Скорее всего в данном случае сыграли свою роль как теоретические установки автора, так и его отчетливое желание подтвердить свою веру в ситуативность проступка.

Резюме

Как же так вышло, что халтура и инсценировка не просто оказались в ряду серьезных открытий психологии ХХ века, но и повлияли на целые поколения теоретиков и практиков? Неужели в 60-70-е гг. не было специалистов, и в итоге критики прозрели только к 2000-м?

Конечно же нет. Причины этого стоит искать не в науке, а в обществе и самой психологии людей. Один из критиков Зимбардо, Бен Блум, считает, что проблема в том, что многие из нас хотят инфантильно верить в то, что существует оправдание для многих наших постыдных поступков. Ответственность взывает к справедливости, но несправедливость позволяет более комфортно жить и мириться со своими провалами, несовершенствами. Поэтому Милгрэм и Зимбардо попросту в наукообразной манере рассказывают сказку, в которой личными оказываются только удобные мне поступки, тогда как во всех прочих оказываются виноваты обстоятельства.

Но вероятно, есть и второе объяснение, не противоречащее первому. Наука никогда не свободна от идеологии, увы. Поэтому порой в ней есть и «мальчики для битья», и «священные коровы». Так совпало, что опусы Милгрэма и Зимбардо оказались среди вторых. Кроме того, если внимательно почитать, какие нешуточные страсти тогда бушевали в США вокруг психологов (вплоть до травли молодежными движениями сторонников «неправильных» взглядов), то легко понять почему не нашлось и серьезных критиков в то время. Общество сделало выбор в пользу оправдания многих человеческих недостатков, что, возможно, имело смысл, но со временем превратилось в непозволительную роскошь.

В итоге искушение воспользоваться этими идеями оказалось столь велико, что общество просмотрело куда более серьезные системные эффекты. Например, тот факт, что риторика самооправдания въедается в культуру настолько, что саботирует любые попытки что-то реформировать к лучшему или воспитывать других без принуждения. Да, именно в таких благих намерениях, искушениях и деталях впору вспоминать Люцифера. И сегодня – на фоне развития информационных и цифровых технологий, способных предсказывать ваши действия и манипулировать массами – нам вновь приходится задаваться вопросом: «За что я в ответе и какова цена, которую мы платим за наши идентификации?».

https://shmandercheizer.livejournal.com/73349.html?utm_source=embed_post

Так и за что ты в ответе и какова цена, которую ты платишь, Наташа?

Опровержение лживое.
Зимбардо предлагает методы сопротивления эффекту Люцифера.


Десятишаговая программа сопротивления нежелательным социальным влияниям.

«Я совершил ошибку!» Давайте признавать собственные ошибки — сначала перед самими собой, а потом перед другими. Если вы сделаете это открыто и честно, вам не придется оправдывать или рационализировать свои ошибки и тем самым способствовать плохим или безнравственным действиям.

«Я бдителен». Когда мы находимся в знакомых ситуациях, нами управляют прежние привычки, даже если они устарели или приносят нам вред. Нужно делать передышку в стиле дзэн, чтобы поразмышлять над ситуацией, в которой мы оказались, подумать перед тем, как действовать. Добавьте к бдительности «критическое мышление». Попросите собеседника подкрепить свои слова доказательствами; требуйте, чтобы его взгляды были целостными, продуманными и позволяли отделять риторику от фактов. Пытайтесь определить, не скрываются ли за рекомендуемыми средствами какие-либо неблаговидные цели. Отказывайтесь от простых решений: сложные личные или социальные проблемы нельзя решить простыми средствами.

«Я несу ответственность». Чтобы не поддаваться нежелательному социальному влиянию, нужно поддерживать ощущение личной ответственности и в любой ситуации отвечать за свои действия. Тогда мы не станем слепо подчиняться власти. Мы будем помнить, что коллективная ответственность просто маскирует наше соучастие в сомнительных действиях. Всегда думайте о будущем: когда сегодняшние поступки станут предметом разбирательства, никто не примет ваших оправданий, что вы «только выполняли приказы» или «все остальные поступали так же».

«Я утверждаю свою уникальность». Утверждайте свою индивидуальность; вежливо называйте свое имя, громко и ясно говорите, кто вы и чем занимаетесь. Настаивайте, чтобы другие делали то же самое. Посмотрите в глаза другому человеку и расскажите о себе и о том, в чем ваша уникальность. Создавайте методы групповой поддержки, которые помогают другим чувствовать себя особенными, чтобы у них тоже было ощущение собственной ценности и личного достоинства. Избавляйтесь от негативных стереотипов и побуждайте к этому других: если слова, прозвища и шутки кого-то высмеивают, они могут быть разрушительны.

«Я уважаю авторитет, но не подчиняюсь несправедливой власти». В любой ситуации старайтесь различать тех, чья власть основана на профессионализме, мудрости, старшинстве или особом статусе, заслуживающем уважения, и тех, чей авторитет не основан ни на чем, и кто требует повиновения, не имея на то веских оснований. В королевскую мантию часто рядятся псевдолидеры, лжепророки, мошенники, самоуверенные личности, которых не только не стоит уважать, но которым просто нельзя подчиняться и следует открыто противостоять.

«Я стремлюсь к принятию в группу, но ценю собственную независимость». Необходимо уметь определять, когда стоит следовать групповым нормам, а когда лучше их отклонить. В конечном счете мы живем в своем собственном разуме, в его уединенном великолепии, и поэтому должны быть готовы заявить о своей независимости, даже если другие могут нас отвергнуть. Полезно отойти на шаг назад, собрать независимые мнения со стороны и найти новую группу, которая поддержит нашу независимость и наши ценности.

«Я буду более бдителен к „обрамлению“». То, как «обрамлена» ситуация, часто влияет сильнее самых убедительных аргументов. Мы склонны хотеть того, чего, как нам говорят, «не хватает», даже если на самом деле этого вполне достаточно. Нас тянет к тому, что, как нам говорят, может привести потере, и стремиться к тому, что представляют нам как выгоду, даже если соотношение позитивных и негативных прогнозов одинаково.

«Я отрегулирую свое восприятие времени». Когда мы забываем о тех обязательствах, которые дали в прошлом, и будущей ответственности, то становимся уязвимыми для ситуационных искушений. Для оценки своих действий используйте нечто вроде соотношения цены и прибыли, имея в виду их последствия. И помните о прошлом, связанном с вашими личными ценностями и нормами. Например, исследования показывают, что голландцы, прятавшие евреев от нацистов, не слушали аргументов своих соседей, искавших причины, чтобы не помогать. Эти герои опирались на моральные принципы, приобретенные в прошлом, и никогда не теряли из виду будущего. Они знали, что рано или поздно будут вспоминать эту ужасную ситуацию, и им придется спросить себя, поступили ли они по совести, когда решили не уступать страху и социальному давлению.

«Я не стану жертвовать личными или гражданскими свободами ради иллюзии безопасности». Потребность в безопасности — одна из самых мощных детерминант человеческого поведения, и ею легко манипулировать. Если нас убеждают в существовании какой-то угрозы или обещают защиту от опасности, нас можно заставить делать то, что нам чуждо.

Никогда не идите на подобную сделку, никогда не жертвуйте личными свободами в обмен на обещание безопасности, потому что ваши жертвы будут реальными и немедленными, а безопасность — отдаленной и иллюзорной.

«Я могу сопротивляться несправедливой системе». Перед лицом могущественных систем, которые мы описали, люди теряют уверенность. Трудно бороться с военной и тюремной системой, с бандой, сектой, общиной, корпорацией и даже с неблагополучной семьей. Но открытое сопротивление при поддержке решительно настроенных единомышленников может изменить ситуацию. Сопротивление одиночки система может объявить бредом и сумасшествием. Двух противников она может счесть жертвами их общей мании, но если вас уже трое, вы становитесь силой, и с вами придется считаться.

"если слова, прозвища и шутки кого-то высмеивают, они могут быть разрушительны."
----
Пока не знаю как экологично сражаться.
Вот читаю статью Натальи, опровергающую эффект Люцифера. Задаюсь вопросом " зачем Наталья это делает?" и моментально возникает образ Крюгера, прячущий свои стальные грабли в рукава.

Дата публикации 18.06.2018

Блоги / Психология/ Научные закрытия
Автор публикации Елизавета Ивтушок, редактор интернет-издания N+1
==================================================================
Седьмого июня американский писатель Бен Блум опубликовал колонку, посвященную раскрытию тайны Стэнфордского тюремного эксперимента — одного из самых известных психологических экспериментов XX века. Текст во многом основан на вышедшей в апреле книге «История лжи» (в оригинале — Histoire d'un mensonge) французского писателя и режиссера Тибо Лё Тексьера и рассказывает о том, что эксперимент был инсценировкой. О подробностях этой истории, а также о том, почему Стэнфордский тюремный эксперимент был сомнительным с самого начала, читайте в нашем блоге.

Stanford University

Стэнфордский тюремный эксперимент известен практически всем, кто когда-либо сталкивался с психологией в школе, университете или при чтении научно-популярной литературы. Он по праву считается одним из самых знаменитых поведенческих экспериментов наряду, к примеру, с экспериментом Милгрэма, участникам которого позволяли бить людей током при совершении ошибки.

Эксперимент в 1971 году провел американский психолог Филипп Зимбардо. Он набрал 24 студента, разделил их на две группы и присвоил им две роли: тюремных охранников и заключенных. После этого участников поместили в подвал одного из кампусов университета, где они в течение двух недель должны были имитировать тюремную жизнь. Эксперимент закончился на шестой день; к этому моменту, по мнению некоторых наблюдателей, ситуация вышла из под контроля: участники-охранники стали проявлять садистские наклонности, а одного из участников-заключенных пришлось выпустить досрочно из-за появившихся у него симптомов психоза.

С помощью своего исследования Зимбардо показал, что получившие власть люди будут доминировать над подчиненными, проявляя жестокость, — даже если в явной форме этого от них никто не требует. Этот результат, в частности, использовали для оправдания поведения охранников в настоящей тюрьме, в том числе — для объяснения деятельности нацистов в концлагерях. Изменения наблюдались и в поведении «заключенных»: они достаточно быстро стали пассивны. Эксперимент в целом позволил сделать следующий вывод: человеческое поведение оказывается весьма пластично под влиянием внешних факторов — и даже подвластно им. Теперь, почти 47 лет спустя после проведения эксперимента, стало известно, что поведение участников было поддельным.

По словам Блума, один из добровольцев, выступавших в роли заключенного, симулировал симптомы психоза, чтобы побыстрее выйти из эксперимента. Дуглас Корпи (Douglas Korpi), покинувший «тюрьму» раньше всех (через 36 часов), в прошлогоднем интервью (первом со времен эксперимента) рассказал, что согласился участвовать в опыте Зимбардо только затем, чтобы спокойно подготовиться к экзаменам в одиночестве. Однако после того как «надзиратели» отказались выдать ему учебники, Корпи потребовал, чтобы его «освободили». «Надзиратели» (а также сам Зимбардо и его помощник-студент) снова ответили отказом, и Корпи решил устроить диверсию: он кричал и требовал выпустить его, потому что «больше не может этого терпеть». Устроенная им истерика была снята на камеру наблюдения, и позже Зимбардо демонстрировал эту запись в качестве одного из аргументов в пользу того, что поведение участников в ходе его исследования сильно изменилось. В интервью Корпи дал случившемуся совсем другое объяснение.
***
«[Первый день] был неплохим. Бунтовать было достаточно весело, и никаких последствий за это не было. Мы знали, что [охранники] нам не навредят и не ударят нас. Они все были белыми студентами, точно такими же, как и мы — ситуация была безопасной. Это была всего лишь работа. Если вы послушаете [запись моей истерики], то услышите, что работа мне нравится. Можно кричать, орать, биться в истерике. Можно поиграть в заключенного. Я хорошо справлялся с задачей. Мне понравилось».

Из интервью Дугласа Корпи
=========================

Получается, что Корпи по-настоящему могло беспокоить только одно — то, что эксперимент нельзя было завершить раньше времени по собственному желанию: якобы «охранники» готовы были принимать в расчет только медицинские (в частности — психические) основания. Правда, по словам Зимбардо, выйти из эксперимента можно было в любую минуту, если произнести фразу: «Я покидаю эксперимент». Однако, отмечает Блум, в официальном согласии на участие в тюремном эксперименте об этом ничего не говорилось. Следовательно, вполне правдоподобно, что Корпи, желавшему поскорее вернуться к учебникам, пришлось симулировать психоз.

Второй тезис Блума ставит под сомнение автономный характер действий «охранников». Как известно, «охранники» за день до начала эксперимента получили от его организаторов подробные инструкции. Как утверждал сам Зимбардо, им предложили вызвать у «заключенных» чувство беззащитности, одиночества и страха, но о применении психологического или физического насилия речи не шло. Поэтому методы, к которым «охранники» стали прибегать в ходе эксперимента, были приписаны им самим.

Блум утверждает, что большинство «тюремных правил» (в частности, наказание за неподчинение) придумал и сообщил «охранникам» Дэвид Джаффе (David Jaffe) — один из студентов Зимбардо, также исполнявший роль одного из них. Следовательно, садистские наклонности «охранников» объясняются не внезапно появившейся у них властью над другими людьми, а тем, что они действовали по указке экспериментаторов.

В пользу доводов Блума говорит, в частности, то, что тюремный эксперимент достаточно плохо реплицируется. В похожем эксперименте, проведенном британскими психологами Стивеном Райхером (Stephen Reicher) и Александром Хазламом (Alexander Haslam), участникам-охранникам не выдвигали никаких требований относительно наказаний и жестокого поведения в отношении «заключенных»: в результате ученым не удалось обнаружить в поведении «охранников» жестокости или садистских наклонностей.


Stanford University

Для тех, кто разбирается в психологических исследованиях, сомнительность методики и результатов Стэнфордского тюремного эксперимента была очевидна и без признания его участников в том, что они симулировали свою реакцию. Чтобы показать это неискушенным исследователям, разберем организацию этого эксперимента в подробностях.

В исследовании Зимбардо приняли участие 24 человека. Половина выступала в качестве охранников, половина — в качестве заключенных, причем в каждой группе девять человек играли активную роль, а трое были «запасными». Итак, первый недостаток исследования — в статистике: выборка участников была слишком мала для большинства надежных методов проверки статистических гипотез (скажем, T-критерия Стьюдента) и достижения статистической значимости при отклонении от нулевой гипотезы (в данном случае — отсутствия каких-либо изменений в поведении участников эксперимента).

Разумеется, в научных исследованиях часто используются и наблюдения частных случаев (англ. case study), чтобы, к примеру, описать первый в истории медицины случай разрыва глотки при попытке сдержать чихание, или же рассказать о необычном поведении птиц; эту методику также часто используют в маркетологических исследованиях и в симуляциях юридических процессов. При таком методе, однако, никогда не идет речь о выдвижении гипотез и поиске корреляций. В частных случаях причинно-следственная связь зачастую очевидна, но только для одного случая — того, который был описан. Результаты таких исследований ни в коем случае нельзя переносить на другие объекты. То, что один человек повредил пищевод, закрыв нос рукой при чихании, не значит, что чихать — опасно. Поэтому, описывая частный случай, ученые всегда это отмечают.

У использованной в эксперименте выборки есть еще один крупный недостаток: все участники были белыми студентами колледжей из среднего класса в возрасте от 20 до 25 лет. Любопытно, что на объявление, вывешенное Зимбардо и его коллегами, откликнулось около 70 человек, — гипотетически, можно было как расширить выборку, так и сделать ее более разнообразной. Разнообразие выборки (использование, к примеру, представителей различных рас и социальных слоев) добавляет эксперименту внешней валидности, которая определяет, могут ли результаты эксперимента быть перенесены на другую популяцию и в другие условия. Та выборка, которая была у Зимбардо, позволяла сделать единственный вывод: белые обеспеченные студенты в новых условиях ведут себя странно. Скажем прямо, с научной точки зрения вывод так себе.

Еще одно несовершенство выборки в эксперименте Зимбардо еще в 2007 году отметили Томас Карнаган (Thomas Carnahan) и Сэм Макфэрланд (Sam MacFarland) из Университета Западного Кентукки. По их мнению, само объявление о наборе участников было составлено некорректно: в нем прямым текстом говорилось о том, что эксперимент будет посвящен тюремной жизни. Карнаган и Макфэрланд изучили две группы участников, которые откликнулись на похожие объявления, и выяснили, что те, кого привлекло исследование «тюремной жизни», были более агрессивными, отличались авторитарными взглядами, а также меньшими показателями эмпатии и альтруизма, чем те, кого привлекло объявление о «психологическом эксперименте». Зимбардо и его коллеги проверили несколько поведенческих характеристик своих участников: в том числе, способность к альтруизму, экстраверсию и активность. Тем не менее, эти параметры позволили ученым сделать вывод только о том, что две группы (охранники и заключенные) не отличаются между собой, а не о том, что все участники изначально не были настроены агрессивно (следует также отметить, что этот параметр Зимбардо не измерялся). Из этого, судя по результатам, полученным Карнаганом и Макфэрландом, нельзя сделать точных выводом о том, что на поведение участников повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера.


Объявление о наборе участников в Стэнфордский тюремный эксперимент: «Требуются студенты мужского пола для участия в психологическом исследовании о тюремной жизни. Оплата — 15 долларов в день. Продолжительность — две недели, начиная с 14 августа. Для дополнительной информации и записи подходите в кабинет 248, Джордан Холл, Стэнфордский университет»
Stanford University

Зимбардо (следует отдать ему должное) сделал все возможное для того, чтобы превратить подвал одного из университетских кампусов в подобие тюрьмы. «Заключенные» содержались в закрытых комнатах: на них надели свободные белые футболки с кодовыми номерами, а на голову нацепили колготки для имитации выбритого налысо черепа. «Охранникам» выдали резиновые дубинки, форму (которую они могли выбрать себе сами) и солнцезащитные очки, чтобы «заключенные» не могли установить с ними зрительный контакт. Как и у большинства исследований с копированием реальной обстановки, у Стэнфордского тюремного эксперимента очень низкая экологическая валидность: другими словами, полученные результаты нельзя переносить на настоящих заключенных, сидящих в настоящих тюрьмах под присмотром настоящих охранников. Или можно — но с большой осторожностью, которую Зимбардо соблюсти не удалось.

К Стэнфордскому тюремному эксперименту было бы гораздо меньше вопросов, если бы Зимбардо эксплицитно отметил, что это частный случай или, на худой конец, пилотное исследование. Вместо этого он использовал полученные результаты как догму, объясняющую все несовершенства человеческого поведения, которые раскрываются под воздействием изменившихся условий окружающей среды. Однако переносить результаты подобных экспериментов на условия реальной жизни не только неправильно, но и опасно: полученные выводы затем могут быть использованы для оправдания поведения, мотивированного совершенно иными причинами, а неверные методики занижают значение других — хорошо продуманных, рандомизированных и контролируемых — психологических исследований. Поэтому Стэнфордский эксперимент не стоит воспринимать как эталон исследования человеческого поведения; он, скорее, может послужить примером того, как ученому поступать ни в коем случае нельзя.

Сам Зимбардо отказался комментировать расследование Лё Тексьера и Блума: «Люди могут говорить все, что им вздумается. Но это самое знаменитое психологическое исследование на сегодняшний день». Тем не менее, стоит надеяться, что из учебников по психологии и образовательных программ (про тюремный эксперимент рассказывают не только в университетах, но и в американских школах) описание Стэнфордского эксперимента в скором времени уберут. Как сообщает Блум, один из авторов учебника Psychology: Perspectives and Connections Грегори Фист (Gregory Feist) уже планирует исключить упоминание Зимбардо и его исследования из следующего переиздания, потому что, по словам Фиста, «это все ложь».
==============================================================

Поправка
Изначально в заметке было сказано, что «Зимбардо и его коллеги не проверяли поведенческие характеристики своих участников, поэтому показать, что на поведение «охранников» повлияли именно изменившиеся условия, а не особенности их характера, невозможно». Это, однако, не так, и поведенческие особенности участников учитывались. Следует отметить, однако, что это было сделано только для того, чтобы убедиться в том, что между собой не отличаются «охранники» и «заключенные». Кроме того, Зимбардо эксплицитно не измерял агрессию участников, и сделать вывод о том, что все 24 испытуемых до начала эксперимента агрессией не отличались, нельзя. Редакция N+1 просит прощения за допущенную неточность.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Даю также ссылку на статью Histoire d'un mensonge французского писателя и режиссера Тибо Лё Тексьера, о которой говорилось в начале материала.
https://www.editionsladecouverte.fr/histoire_d_un_mensonge-9782355221200
по ссылке ознакомительный фрагмент, полная версия платная. При желании можно ознакомиться.

Зато не ложь я и ты, Наташа. Эксперимент удался на славу.

Люба пишет:Зато не ложь я и ты, Наташа. Эксперимент удался на славу.

Люба, ты разбираешься в подготовке, организации и проведении научных экспериментов, а также в обработке полученных результатов равно, как свинья в апельсинах.
Но продолжаешь писать один тупой коммент за другим! причем каждый последующий всё тупее и тупее предыдущего! пробиваешь дно не останавливаясь!

Тебе недостаточно представленных публикаций, чтобы понять, что тебя и тысячи доверчивых читателей развели как лохов? Я могу найти еще доказательства несостоятельности не только описанного выше эксперимента, но и его автора, как ученого.

Ты спрашивала тут зачем я это опубликовала? Да для того чтобы ты и другие почитатели "трудов" Филиппа Зимбардо включили мозги, если они еще остались! и критически посмотрели на деятельность данного персоныша с докторской степенью и его "эксперимент". Человек "хайпанул", как сейчас говорят, и продолжает 50 лет стричь купоны с этого и пропагандировать свои псевдотеории, оправдывая по сути пытки и насилие царящее в тюрьмах (американских в частности). Про тюрьму в Гуантанамо и царящих там порядках надеюсь читала...

Про другое использование "наработок", полученных в результате этих "теорий", причем явное (!) прямо "под носом", как говорится, я пока промолчу...
Ну а ты, еще раз повторюсь, очарована ЛОЖЬЮ.

Вот это убедительно, а не сомнительные опровержения. История убедительна!
Мой друг и коллега-социолог Джон Стайнер, переживший ужасы Освенцима, через несколько десятков лет вернулся в Германию, чтобы взять интервью у сотен бывших нацистов, членов СС, от рядовых до генералов. Он хотел понять, что заставляло этих людей изо дня в день творить отвратительные злодеяния. Стайнер обнаружил, что многие из них демонстрируют высокие показатели по шкале F, измеряющей склонность к авторитаризму, что и привело их в субкультуру жестокости, царившей в СС. Он называет их «спящими» — эти люди обладают определенными качествами, которые остаются латентными и могут никогда не пробудиться, если их не активизируют особые ситуации. Он пришел к выводу, что «ситуация оказалась самой непосредственной детерминантой поведения эсэсовцев», заставляя «спящих» убийц «проснуться». Однако на основании массовых данных, собранных в интервью, Стайнер обнаружил, что как до, так и после участия в ужасах, творившихся в концентрационных лагерях, эти люди вели «нормальную жизнь, не проявляя склонности к насилию».

Сотни тысяч немцев, творивших ужасные злодеяния во время Холокоста, делали это не просто потому, что следовали приказам власти. Подчинение системе власти, разрешавшей и вознаграждавшей убийства евреев, подкреплялось антисемитизмом, распространенным тогда в Германии и в других европейских странах. Неприятие евреев было просто направлено в нужное русло и «спущено» сверху обычным немцам, ставшими «добровольными палачами Гитлера», как пишет историк Даниэль Гольдхаген.

Именно взаимодействие личных склонностей граждан Германии и ситуационных переменных, созданных Системой, пропагандировавшей «расовую чистоту», побуждало обычных людей добровольно или принудительно убивать других ради блага страны.

У полицейских и у солдат батальонов смерти был «общий враг»: мужчины, женщины и дети, которые хотя и жили в той же стране и даже могли быть их соседями, но, по мнению Системы, угрожали национальной безопасности — например, были социалистами и коммунистами. Некоторых нужно было убить сразу; других, которые могли обладать секретной информацией, нужно было сначала заставить выдать ее под пытками, а затем уже убить. Выполняя это задание, мучители могли отчасти положиться на продукты «злого гения», материализованные в виде орудий и методов пыток, которые совершенствовались столетиями, начиная со времен инквизиции, а затем правительствами разных стран. Однако в обращении с особыми врагами нужна была некоторая доля импровизации,

Однако в обращении с особыми врагами нужна была некоторая доля импровизации, чтобы ломать их волю с наименьшими усилиями. Некоторые жертвы уверяли в своей невиновности, отказывались признавать свою вину или были настолько упрямы, что их не пугали даже самые жестокие пытки.

Можно ли определить ряд внешних условий, ситуационных переменных, которые превращают людей в мучителей и убийц? Если причина их злодеяний — не внутренние дефекты, а некие внешние силы — политические, экономические, социальные, исторические и эмпирические, методы обучения в школах полиции, то можно было бы сделать некоторые общие выводы, не зависящие от конкретной культуры и окружения, и обнаружить некоторые принципы, связанные с такой прискорбной трансформацией человеческой личности.

На основании всех собранных нами данных мы пришли к выводу, что и мучители-полицейские, и палачи из батальонов смерти чаще всего были совершенно обычными людьми и не имели никаких отклонений от нормы, по крайней мере до того, как стали играть свою новую роль. При этом они не проявляли никаких деструктивных склонностей или патологий в течение долгих лет после выполнения «миссии смерти». Трансформации их личности целиком и полностью объяснимы воздействием множества ситуационных и системных факторов, например обучения, которое они прошли перед тем как войти в эту роль, духом товарищества в группе; принятия идеологии национальной безопасности; навязанной веры в то, что социалисты и коммунисты — враги государства. Другие ситуационные факторы, способствующие новому стилю поведения, — возможность чувствовать себя избранными, выше и лучше других людей, награды и почести за выполнение особого задания, его секретность — о происходящем знают только товарищи по оружию; и, наконец, постоянное давление начальства, которое требует результатов, несмотря на усталость или личные проблемы.

«Самое ужасное в террористах-смертниках — что они совершенно нормальны», — пишет Эндрю Силк, эксперт по этому вопросу.

Исследование социальных мотивов: деиндивидуация, дегуманизация и зло бездействия
Возможно, каждый из нас может стать святым или грешником, альтруистом или эгоистом, заботливым или жестоким, властным или покорным, преступником или жертвой, заключенным или охранником. Возможно, социальные обстоятельства, в которых мы находимся, определяют, какие из множества присущих нам способностей и моделей поведения будут развиваться, а какие — нет. Известно, что стволовые клетки эмбриона могут превратиться практически в любые виды клеток или тканей, а обычные клетки кожи могут превратиться в стволовые клетки эмбриона. Было бы очень заманчиво расширить эту биологическую концепцию и применить современные научные знания о пластичности, связанной с развитием человеческого мозга, к «пластичности» человеческой природы.

То, кем и чем мы являемся, сформировано, с одной стороны, системами, управляющими нашей жизнью, — богатством и бедностью, географией и климатом, исторической эпохой, культурным, политическим и религиозным влиянием, а с другой стороны — ситуациями, с которыми мы ежедневно сталкиваемся. Эти элементы, в свою очередь, взаимодействуют с нашими базовыми биологическими и личностными особенностями. Ранее я утверждал, что возможность извращений встроена в сложный человеческий разум. Импульс к злу и импульс к добру в сочетании и составляют фундаментальный дуализм человеческой природы. Такая концепция предлагает более сложную и более богатую картину причин и тайн человеческих поступков.

Из всех исследований можно сделать один важный вывод: любая ситуация, в которой люди чувствуют себя анонимными, когда никто не знает, кто они, или не хочет этого знать, уменьшает ощущение личной ответственности и тем самым создает возможность для злодеяний. Это особенно верно при наличии второго фактора: если ситуация или какой-то авторитет позволяют участвовать в антисоциальных или насильственных действиях против других людей, как в нашей экспериментальной ситуации, люди готовы начать войну. Если же ситуация, напротив, не способствует эгоизму и анонимности, поощряет просоциальное поведение, люди готовы любить друг друга. (Анонимность на вечеринке часто помогает людям общаться.)

Анонимность может быть связана не только с масками, но и с тем, как с людьми обращаются в определенных ситуациях. Когда люди относятся к нам так, будто мы — не уникальная личность, а просто какой-то «другой», попавший на конвейер Системы, или когда они игнорируют нас, мы чувствуем себя анонимными. Ощущение отсутствия личной идентичности может привести к антисоциальному поведению.

Иногда доброта — не только сама себе награда.

В соответствии с культурными нормами ключевой компонент в трансформации обычных, не слишком агрессивных молодых людей в воинов, убивающих по приказу, — это изменение внешности. По большей части война начинается тогда, когда старикам удается убедить молодых людей убивать других молодых людей, таких же, как они сами. Молодым людям легче убивать себе подобных, если сначала они меняют свою внешность, снимают обычную одежду, надевают военную форму, устрашающие маски или раскрашивают лица. Так возникает анонимность, лишающая сострадания и стремления заботиться о других. После победы культура диктует, чтобы воины вернулись к своему обычному, мирному статусу. Эта обратная трансформация происходит сама собой: воины просто снимают военную форму или маски, смывают краску с лиц, снова становятся сами собой и ведут себя как обычно.

Бывает так, что окружающая среда вызывает ощущение временной анонимности у тех, кто в ней живет или действует, — и при этом им не нужно менять внешность.

Окружающая среда такова, что некоторые члены сообщества чувствуют себя анонимными, они понимают, что никто вокруг не знает, кто они, никого это не интересует, а значит, можно вести себя как угодно. В итоге люди превращаются в потенциальных вандалов и убийц.

Оказавшись в ситуации, когда когнитивный контроль, обычно направляющий поведение в социально желательном и индивидуально приемлемом направлении, заблокирован, приостановлен или искажен, люди легко превращаются в исчадия ада. Отсутствие когнитивного контроля приводит к самым разным последствиям. Среди них — отсутствие совести, самосознания, личной ответственности, обязательств, преданности, этики, чувства вины, стыда, страха и размышлений о последствиях того или иного

Люба пишет:Вот это убедительно, а не сомнительные опровержения. История убедительна!
Мой друг и коллега-социолог Джон Стайнер, переживший ужасы Освенцима, через несколько десятков лет вернулся в Германию, чтобы взять интервью у сотен бывших нацистов, членов СС, от рядовых до генералов. Он хотел понять, что заставляло этих людей изо дня в день творить отвратительные злодеяния. Стайнер обнаружил, что многие из них демонстрируют высокие показатели по шкале F, измеряющей склонность к авторитаризму, что и привело их в субкультуру жестокости, царившей в СС. Он называет их «спящими» — эти люди обладают определенными качествами, которые остаются латентными и могут никогда не пробудиться, если их не активизируют особые ситуации. Он пришел к выводу, что «ситуация оказалась самой непосредственной детерминантой поведения эсэсовцев», заставляя «спящих» убийц «проснуться». Однако на основании массовых данных, собранных в интервью, Стайнер обнаружил, что как до, так и после участия в ужасах, творившихся в концентрационных лагерях, эти люди вели «нормальную жизнь, не проявляя склонности к насилию».

Сотни тысяч немцев, творивших ужасные злодеяния во время Холокоста, делали это не просто потому, что следовали приказам власти. Подчинение системе власти, разрешавшей и вознаграждавшей убийства евреев, подкреплялось антисемитизмом, распространенным тогда в Германии и в других европейских странах. Неприятие евреев было просто направлено в нужное русло и «спущено» сверху обычным немцам, ставшими «добровольными палачами Гитлера», как пишет историк Даниэль Гольдхаген.

Именно взаимодействие личных склонностей граждан Германии и ситуационных переменных, созданных Системой, пропагандировавшей «расовую чистоту», побуждало обычных людей добровольно или принудительно убивать других ради блага страны.

У полицейских и у солдат батальонов смерти был «общий враг»: мужчины, женщины и дети, которые хотя и жили в той же стране и даже могли быть их соседями, но, по мнению Системы, угрожали национальной безопасности — например, были социалистами и коммунистами. Некоторых нужно было убить сразу; других, которые могли обладать секретной информацией, нужно было сначала заставить выдать ее под пытками, а затем уже убить. Выполняя это задание, мучители могли отчасти положиться на продукты «злого гения», материализованные в виде орудий и методов пыток, которые совершенствовались столетиями, начиная со времен инквизиции, а затем правительствами разных стран. Однако в обращении с особыми врагами нужна была некоторая доля импровизации,

Иными словами, ты по прежнему ссылаешься на текст самого же Филиппа Зимбардо насколько я понимаю! Ведь это его текст?)

Но факты, упрямая штука, и его псевдонаучный эксперимент разоблачал, и критиковал выводы в 1973 сам Эрих Фромм, если тебе это имя хоть что-то говорит...

Иди нахер, дура! Ты сплошной стресс! Я устала от твоего невежества, наглости, бессовестности.
Твое поведение убедительно!
Анна, я показали свои примеры сострадания, ты же проигнорировала,оставила их анонимными, если они были.
Как твои сны, Наташа?
Ты самый удачный эксперимент с эффектом Люцифера. И мне насрать на вас учёных. Мне достаточно своего сердца, сообразительности, чтобы это понять.

Миллионы людей, народы в ловушке эксперимента системы зла, а она мне тут усирается со своими опровержениями, что не хватило каких- то там убедительных данных.
Проснись, мать твою!

Понимаешь, Наташа, когда ты пишешь, что САМОсовершенствуешься в профессии, чтобы быть незаменимой ,чтоб тебя ценили,,даже в этом малом твоя приверженность к системе.
Я стремлюсь к профессионализму, чтобы в первую очередь обеспечить безопасность( мысли о людях с которыми работаю) ж.д. объекты повышенной опасности.

Сдристни пока в нейтральную тему. Раздражаешь, а мне не в силах сегодня стабилизироваться в условиях раздражителя.

Указывает мне винтик системы как мне быть ценной, незаменимой, как мне жить.Я всю жизнь сопротивляюсь системе .Однако же угодила в эту задницу !!!

Прогулялась по ветерку. Хапнула кислорода, заработала сообразительность.
Крюгер Наташка, да ты же нарыла эти опровержения в защиту системы. Едрен батон. Брат, дави Крюгера интеллектом, разрешаю!( работает система со мной)
Правда, ты заложницей сделаешь меня своей услугой, брат,я тебя,вонючку, знаю.)))
Наш парень. Парень системы.